Я кричала, рвалась, сходила с ума и умирала в эти мгновения. А он приближался, наслаждаясь увиденным. Схватив ткань комбинезона, мужчина просто рванул его на себя, раздирая на ошметки.
– Насдад! Насдад! – В комнату влетел еще один чшерк. Он оттолкнул первого и бросился ко мне, на ходу открывая наручники. – Ладето оном. Насдад! – Схватив меня за руки, рванул за собой, волоча по полу, как мешок с камнями.
Я приложилась о стену, затем о дверь. Кровь из разодранных запястий заливала руки. Я рвалась со стороны в сторону, просто надеясь, что меня убьют. Как глупо было молиться: «Я выживу».
Меня отволокли в большую комнату, где чшерков было не менее двадцати. Обезумевшая, я вцепилась зубами в ладонь конвоира, но он даже не заметил этого – настолько жесткой была его кожа. Отчаявшись, я затихла.
Гул голосов. Мужчины зашевелились. Кто-то что-то кричал, тыкая на меня пальцами. Все головы были повернуты в одну сторону, но за спинами присутствующих, я не видала, что там. А потом все как-то разошлись, и на большом экране я заметила Даджа.
У меня не было мыслей. После того, что я увидела в комнате... С нечеловеческим воем я бросилась к единственному знакомому существу, даже не осознавая, что это именно экран, а не дверь или окно. Мой порыв был такой силы, что удалось даже сбить конвоира с ног. Впрочем, меня тут же скрутили снова.
Дадж что-то говорил, чшерки отвечали ему на своем непонятном языке. Я билась в агонии в чужих руках, пока полностью не обессилела.
Не знаю, сколько времени прошло, но вдруг все изменилось. Чшерки затолкали меня в крохотную капсулу, а спустя буквально минуту я уже находилась в открытом космосе. Не знаю, что там такого наговорил Дадж, но меня отдали обратно.
Захват щупом. Стыковка. Борт «нашего» корабля. Я лежала на полу крохотной капсулы, наблюдая за всем через прозрачные участки корпуса, и уже не могла шевелиться. Все еще в сознании, но уже не здесь. Перегорела.
Но когда открылась дверь и чужие руки потянулись, чтобы вытащить меня... кажется, я все-таки сошла с ума. Мне не нужно было оружие – я едва не убила «спасителя» когтями и зубами, забившись в угол, как дикий зверь.
«Оставьте меня в покое. Ну, пожалуйста. Просто оставьте меня в покое».
Но я не могла говорить. Не в том состоянии. Где-то все понимала, но вот не могла выйти и...
– Ар? – В проеме показалось лицо Даджа.
Я едва не рванула ему на встречу, но вдруг он преобразилось до неузнаваемости, обостряясь от гнева и ярости. Хвост ящера с такой силой ударил по обшивке капсулы, что материал жалобно застонал.
Я шарахнулась назад, еще сильнее вжимаясь спиной в свою единственную защиту, в какой-то момент начав едва слышно хныкать. Показалось, именно этот звук словно выпустил из капитана весь воздух.
– Ш-ш-ш. – Он сел на колени на пол около капсулы. – Это же я. Ты знаешь меня. – Серьезные глаза смотрели с болью. – Ты знаешь меня. Я никогда тебя не обижу. Не дам в обиду. Если ты позволишь мне... Арина?
От звучания собственного имени я разрыдалась и уже сама бросилась на Даджа, повиснув, как мартышка. Цеплялась за него руками и ногами, бессвязно на что-то жалуясь, пока меня, ни на миг не переставая поглаживать по голове, укутывали в одеяло и куда-то несли.
Последнее, что помню, как меня пытались запихнуть в медкапсулу, а я цеплялась за ладонь Даджа, ни за что не желая ее отпускать.
***
Знаете, в чем парадокс? Хорошие эмоции не накапливаются. Когда вам хорошо, или весело, или вы влюблены, то просто это ощущаете. Но вот плохие... Гнев, напряжение, усталость, недосыпание, стресс, страх – все эти эмоции копятся и копятся, словно накручивая внутри у вас невидимую пружину.
Кажется, моя лопнула во время похищения.
Я сидела в кабинете Даджа в огромном глубоком кресле, подтянув колени к груди, и молча наблюдала за работающим мужчиной. Не могу даже сказать, сколько дней прошло с похищения. Неделя? Две? Сначала, подлечив меня в медкомплексе, доктор и капитан пытались привести меня в чувства, но я была словно неживая. Просто не могла ни на чем сосредоточиться, все время цепляясь за Даджа и впадая в истерику, стоило ему куда-то отлучиться. Но и это не все. Я не разговаривала. Просто не могла. Каждый раз словно ножом по горлу. А потом все смирились. Странно еще, что не выгнали никуда – терпят.
Даджу и вовсе пришлось потесниться: я ела и спала только рядом с ним, глубоко внутри оставаясь сама собой, но замерзшая, измученная снаружи. Он не разговаривал со мной, не пытался утешить или ободрить, не шутил и не смеялся. Он просто был. Просто работал рядом, всегда забирая меня с собой в кабинет. Просто приносил еду. Просто поставил в своей спальне еще одну узкую одноместную кровать, чтобы я не спала на полу. Просто не жаловался на доставляемые неудобства.