Выбрать главу

– Есть. Наверху, в хижине...

– Здесь вот лампа! Можно и ее включить. – Билл задрал голову.

Толби прищурился.

– Включи свет! – приказал он. Заметив, что Билл перешагнул через ограду, он насторожился. – Куда это ты?

– Свет включить...

– А здесь нельзя?

– Нельзя, потому что выключатель в доме. Придется кричать, чтобы кто-нибудь включил свет.

Билл направился вниз, спиной чувствуя взгляды доктора Толби и его головорезов.

– Эй, – окликнул его Толби, – постой-ка! Остановись, хватит...

Билл остановился, обернулся и сказал:

– Меня не услышат, если я не спущусь ниже.

Он снова зашагал по склону, изо всех сил стараясь не спешить. Когда Толби снова его окликнул, он не обернулся.

– Слышишь? – крикнул Толби.

Билл не остановился.

– Мартин, еще шаг, и я стреляю.

Билл замер и посмотрел на свой дом, где два окна на первом этаже зияли черными квадратами. Захотелось обернуться и прикинуть, далеко ли он отошел, но он знал, что Тол-би и его головорезы столпились у ограды и смотрят на него. Он заставил себя не оглядываться.

– Эй, Фрэнк! – крикнул Билл.

Справа, на гребне другого холма, тоже были люди. То есть зрители... Если он кинется бежать прямо сейчас, успеет или нет? Успеет... Должен успеть! И он снова закричал что было сил:

– Фрэнк! Включай свет! Свет включай...

Мгновение, показавшееся Биллу вечностью, он стоял, не двигался, а потом побежал...

И почти сразу же взорвался холм у него за спиной.

* * *

Не успел Фрэнк Лонг убрать руку с выключателя, как над выгоном прогремел мощный взрыв. Взрывная волна докатилась до дома и тряханула его. Фрэнк выглянул в окно.

В воздух поднимались дым, щебень, земля... Одинокую фигуру на склоне холма точно лавиной накрыло.

Фрэнк был не в силах отвести взгляда от диковинного зрелища. Наконец дым начал рассеиваться. И сразу стало видно, что профиль склона изменился. Крутой откос оказался засыпанным вырванными с корнем деревьями, глыбами песчаника и известняка. Могила, доктор Толби и его головорезы исчезли.

У подножия холма стоял человек. Он смотрел в сторону гор.

Лонг выбежал на улицу и увидел, что навстречу ему бегут люди. Некоторые остались у своих машин, а остальные неслись к выгону. Они размахивали руками и громко кричали.

Увидев Билла, сразу все остановились. А он повернулся и пошел им навстречу.

Бад Блэкуэлл хотел что-то сказать, он открыл было рот, но посмотрел на Билла и, видимо, передумал.

– И это после стольких трудов! – Фрэнк Лонг оказался единственным, кто нашел нужные слова.

Билл промолчал и пошел домой. Он знал, что и Лонг, и остальные идут за ним следом. Не глядя ни на кого в отдельности, он узнавал знакомые лица. Вот Блэкуэллы, Уортманы, Стамперы. Вон Лоуэлл Холбрук переминается с ноги на ногу. Майли стоит отдельно ото всех и смотрит на него. На крыльце ждет Эрон. А Кей, интересно, здесь? Но Билл не стал отыскивать ее лицо среди ошеломленных, насупленных физиономий.

Он остановился возле своего дома, обернулся и сказал:

– Если кого мучит жажда, у меня осталось полбочонка и несколько бутылей. Я, пожалуй, выпью с вами, потому как и на свою Голгофу пойду со стаканом в руке...

Послесловие издательства "Центрполиграф"

Чрезвычайно плодовитый и разносторонний в своем творчестве писатель, который успешно выступил во многих жанрах, Элмор Леонард – один из тех, кому в полной мере удалось выразить дух своей эпохи. Лишь немногие из корпуса авторов криминального жанра столь чутко уловили особенности жизни американских мегаполисов последних десятилетий нашего века. Тонко подмеченная и ярко отображенная психология и мотивация действий героев, и при этом отсутствие нарочитой таинственности; многочисленные персонажи из полиции, и в то же время почти полное отсутствие акцента на внешние проявления профессиональной деятельности. Его произведения динамичны и полны острых запахов реальной жизни. Это истории о вооруженных ограблениях и убийствах, о мошенничестве и торговле наркотиками, причем и преступники, и жертвы в изображении писателя естественны и жизненно правдивы. Произведения Э. Леонарда отличают, помимо прочего, изящество письма, хорошее знание читательских вкусов, живость изложения – все то, что характеризует истинного профессионала.

Жестко говорить – совсем не то же, что жестко действовать, и Э. Леонард прекрасно это осознает. Его книги правдивы, как свидетельства очевидца. В них реальны и сцена, на которой развертывается действие, и задник, и способы совершения преступлений, и методы их раскрытия; в них действуют реальные люди со всеми их достоинствами и недостатками. Своих персонажей он привык селить либо во Флориде, либо в неспокойном Детройте и его окрестностях. Городские трущобы и процветающие пригороды показаны на его страницах с мастерством, достойным Диккенса. Он одинаково уверенно чувствует себя и в камере полицейского участка, и в роскошных апартаментах; ему хорошо знакомы и крючкотворство судебных заседаний, и проблемы менеджмента мелких гостиниц. Э. Леонард проявляет завидную осведомленность в эксцентрических причудах миллионеров и в образе жизни торговцев подержанными автомобилями.

Его персонажи – убийцы, сутенеры, заключенные, биржевые маклеры, наркоторговцы, списанные на берег моряки, ушедшие в отставку полицейские – действуют и говорят так, как, мы предполагаем, они должны действовать и говорить.

В литературном стиле Э. Леонарда скорее чувствуется влияние Э. Хемингуэя и Д. Хэммета, нежели У. Фолкнера и Р. Чандлера. Его язык не вычурен и предельно точен. Писатель редко отождествляет себя со своими героями, предпочитая позицию стороннего наблюдателя. Зато его диалоги живы и непосредственны – в них всегда угадываешь личность персонажа, будь то рафинированная кинозвезда или маньяк, пьяная официантка, хиппи-переросток или кубинский эмигрант. И все же вы не найдете на страницах романов откровенной вульгарности: язык Леонарда – это язык профессора Хиггинса, но без хиггинсовского менторства и самолюбования; реплики персонажей кратки и емки, они не рвут четкую и стройную линию повествования. В его писательской манере в полной мере проявился стиль жизни американцев – жесткий, лаконичный, эффективный.

Несмотря на некоторую ироничность, с которой писатель подчас пересаливает в финалах, его романы отличает выверенность и чеканность сюжета, полный контроль над его развитием. Те или иные произведения, правда, грешат повторами, но им, несомненно, присуща энергия и физически ощущаемая сила.

Образы центральных персонажей, к сожалению, зачастую страдают безликостью и даже ходульностью. Зато второстепенные действующие лица в его изображении получаются яркими и самоценными.

Э. Леонард печатается с конца шестидесятых годов, но "открыли" его совсем недавно. Теперь он обласкан критикой, увенчан вполне заслуженными наградами; он один из самых популярных детективных писателей современной Америки – литературоведы и читатели как бы компенсируют Э. Леонарду долгие годы равнодушия. К чести романиста, получив признание, он не перестал работать с прежней продуктивностью и с прежним высоким качеством. Более того, в его творчестве появились новые черты: местом действия стал Новый Орлеан, кроме чисто криминальных, в его произведениях стали рассматриваться религиозные коллизии, в последних романах он вывел сильные и самостоятельные женские образы.

Опыт Э. Леонарда как беллетриста, мастера сюжета и знатока психологии и социологии гарантирует ему постоянное место в элите американских писателей криминального жанра. Он знает мир своих героев изнутри и воспроизводит его ярко и выпукло. Как и любой автор, специализирующийся на боевиках, он вынужден находиться на одной грани, но, лишь как лучшие из них, он не забывает и о других гранях жизни, находя их даже более привлекательными, и мало кто показывает весь многогранник лучше, чем Э. Леонард.