От подобной наглости я краснею ещё больше и уже собираюсь сказать, что компания телефонного справочника лучше, но тут вижу, как в гостиную входит Женька. Вернее, въезжает, повиснув на плечах Черемухи. И сразу берет курс на меня.
— Развлекаетесь? — Если Алик в меру поддатый, товарищ Красавин уже здорово переборщил. Ноги его не держат, а значит, и язык будет трудно сдержать.
— Да, весело тут у вас, — отвечает Алик, отпуская трубочку.
— Ага. И вы, видно, не скучаете, — Женька переводит взгляд на него, потом на меня и останавливается на...
— Книжки интересные читаете... — усмехается и икает.
Я вздрагиваю от неожиданности. Совсем забыла, что так некстати попавшийся под руку журнал все ещё в руках, и откидываю тот в сторону.
— Пойдём танцевать? — мило улыбнувшись Женьке и проигнорировав хмурую Таньку, я хватаю за руку руководителя, вырываю трубочку, к которой он опять присосался, забираю бокал и ставлю на столик. Алик ничуть не смущён. Он податливо продвигается за мной в гущу толпы и к большому разочарованию подыгрывает слишком натурально. Остановившись на середине танцплощадки, он крепко обхватает меня за талию и прижимает к себе. Запах прокисшей вишни ударяет в нос. Женька следит, не упуская из виду, поэтому приходится позволить вести себя в танце, отвернув голову. Красавин недовольно хмурится. Хоть маленькая, да радость.
Отрешившись от жизни и улетев в другую реальность, я вдруг резко падаю обратно, почувствовав, как по шее скользит что-то липкое, а заднюю часть тела оприходовали чужие руки.
Сменив воображаемого Женьку на невоображаемого Алика, я с силой отталкиваю позволившего себе лишнее руководителя и влепляю ему пощёчину. Песня как раз закончилась, и в возникшей паузе удар получается нереально громким, оглушим своим звоном не только нахала, но и меня. Танцующие вокруг тоже останавливаются и устремляют свои взоры на нас. Алик смотрит в упор, вмиг протрезвев, но если окружающие пялятся с нескрываемым любопытством, то он...
Наверное переборщила.
На следующий день на работу я прихожу с опозданием. В надежде, что руководитель опоздает больше или вообще не придёт, забываю сначала ключи от дома, потом сумку, следом на полпути возвращаюсь бдительно проверить, выключила ли утюг, так как не помню, когда последний раз включала, а потом полчаса на улице жду такси, специально пропуская пустых водителей. Такой позор.
С вечеринки, не дожидаясь вопросов и не желая что-либо объяснять, я сразу же делаю ноги. Весь последующий промежуток жизни, вплоть до утра, вспоминается, как отдельные кадры: вот ловлю машину, вот добираюсь до дома, валюсь на кровать и засыпаю прямо в вещах.
И сейчас мне предстоит самое ужасное — встреча с Аликом. Когда спросонья отключаю будильник, возникает мысль прикинуться больной и не пойти работу, но это как-то совсем по-детски. В конце концов, он получил то, что заслужил.
В вестибюле больницы меня ловит за локоть старшая медсестра и тянет к себе в кабинет. По ходу объясняет, что в течение недели следует пройти медосмотр. Небольшая формальность, но без неё никак.
Забрав новенькую, подписанную моим именем санкнижку, я покидаю ее кабинет, направляясь в отделение поликлиники, но не успеваю сделать и пару шагов, как на меня налетает Светка.
— И как это понимать? — ухватив за талию и злобно шипя, она тянет меня в сторону: — Натворила делов и смоталась? С моим телефоном?
— И тебе привет, — высвобождаюсь из ее цепкого захвата и достаю из сумочки разряженный телефон. — Вот, — протягиваю его. — Прости. Забыла.
— Что ты там устроила вообще? — Светка забирает трубку, но шепчет все еще приглушенно-сердито. — Не успела познакомиться с коллективом, а уже «Звезда»?
Не хочется вспоминать о вчерашнем инциденте. Не здесь и не сейчас. Достаточно бессонной ночи.
— Ты о чем? — морщусь я, пытаясь выкинуть из сознания без спросу наплывающую картинку злополучного вечера.
— Да ладно, — Светка хмурится еще больше. — Вся больница болтает о том, что ты заехала Алику по морде.
Я поджимаю губы:
— Слушай, Свет, давай потом поговорим, я спешу.
— Нет, нет, постой, — но Светик вновь хватает меня за рукав, — так это правда?
— Да. Правда, — выдыхаю от безысходности. Может, теперь отвяжется. Но она, вместо того, чтобы отвязаться, вдруг начинает смеяться:
— Ну ты даёшь, подруга. А я думала, очередная борода, — она хлопает меня по плечу:
— Жаль, я не видела его лица.
Но мне совсем не смешно. Ведь я-то видела. И перекошено-искаженная, злобная мина не предвещала ничего хорошего.
Но это, оказывается, ещё полбеды.
— Кстати, а что за история с приближающейся свадьбой?
Оперативная разведка в этом заведении на высоте. Или это все Женька?
— Бре-е-е-ед... — я закрываю лицо руками, боясь даже представить, какими подробностями теперь обрастёт история. Света права, не успела появится, а уже в топе номер один среди людей, о которых можно сплетни слагать. После Алика Звездаловича, разумеется.
— Ну я тоже подумала, что бред, — перестав смеяться, Света вновь морщит лоб. — Когда ты могла успеть-то?
Я тяжело вздыхаю. Приходится по-быстрому объяснять, что послужило причиной моего нелепого завирательства. По мере повествования лицо Светки то вытягивается, то округляется.
— Ох, ничего ж себе, — в конце присвистывает она.
— Только не проговорись, — прошу я, касаясь ее руки. — Сама заварила, сама разберусь.
— Обижаешь, — подруга хмурится. — Буду молчать, как рыба.
Вдруг она ахает, смотрит на часы и выкрикивает:
— Черт! Опоздала на планерку. Ну все, пока! — хватает меня за плечи, целует в щеки и только сейчас замечает в руках санитарную книжку.
— Что, ещё или уже? — не дожидаясь ответа, она выхватывает ее и пролистывает пустые страницы.
— Ну-ну, удачи, — суёт обратно. — Всё, увидимся позже, — и бежит по коридору к лифтам.
Удача — это то, что мне сейчас жизненно необходимо. Сделав глубокий вдох, я направляюсь по кабинетам за сбором подписей.
На обойти врачей и сделать необходимые анализы уходит полчаса. Видя, что я сотрудник, мне все приветливо улыбаются, знакомятся и без придирок ставят штамп. Книжка почти заполнена. Последний кабинет — гинеколога.
В очереди перед дубовой дверью никто не сидит. Я стучу в надежде, что Алика нет, и захожу внутрь.
Тот за столом. Опустив голову, он водит карандашом по пустому файлу, но, завидев меня, оставляет это занятие и откидывается на спинку кресла.
— Здравствуйте, — сказать что-то надо, и лучше в официальной форме. Я подхожу.
Алик игнорирует мое приветствие, следя исподлобья.
Становится не по себе. Сглатываю слюну. Закончу дело, а потом можно перевестись в другое отделение, в крайнем случае, в другую больницу.
— Подпишите пожалуйста, Александр Владимирович, — протягиваю ему санкнижку.
На этот раз ответная реакция есть. Он поднимает бровь, возвращается в исходное положение, облокачивается о стол и берет ее из моих рук. Медленно открывает, листает и задерживает взгляд на пустой строфе с надписью гинеколог. Усмехается. Все это время я напряжённо наблюдаю за ним, мучаясь от сомнений, может, всё-таки извиниться? Как бы то ни было, не стоило распускать руки при толпе народа. Но он небрежно бросает книжку на стол и вновь откидывается на спинку кресла, сложив руки на груди. Взгляд изменился. Из ничегоневыражающего на торжествующий:
— Что ж. Проходите, раздевайтесь, Алла Анатольевна...
Желание извиниться вмиг пропадает.
Под дых. Нокаут. Каюк.