— Вероника Александровна! — Вот я так и думала, что знает. Гад! — Прошу вас, поспокойней. Хочу представить нашего нового доктора, Аллу Анатольевну, которая вскоре займёт моё место, — он аккуратно высвобождает воротничок из цепкой хватки, пока брюнетка недоуменно распахивает глазища и только сейчас обнаруживает меня, сидящую напротив. Я тоже, к слову, несколько в недоумении, но не от пялящейся во всю дамочки, а от слов руководителя.
«Как это, займёт мое место? Он что, совсем рехнулся?!» — но разумно не комментирую.
— Поэтому вы проходите, Вероника Александровна, в смотровую, раздевайтесь. Там и поговорим, — Алик приглашает жестом женщину в другую комнату.
Без лишних слов это огородное чучело поднимается, одаривает меня надменной улыбкой и, еще больше разъезжая бёдрами из стороны в сторону, шествует туда.
Я перевожу негодующий взгляд на Алика.
— Ты с ума сошёл? — шиплю, когда за ней закрывается дверь. — Что все это значит?
— Обследовать молочные железы умеешь? — быстро реагирует он, шаря рукой под столом и выуживая от туда сигарету. Отточенным движением закидывает ту в рот, клацает безрезультатно несколько раз зажигалкой и только выпустив ровное колечко дыма полностью расслабляется, откидываясь назад.
Конечно, глупо ожидать, что он начнёт отчитываться передо мной.
Получив утвердительный ответ, он лишь кивает в сторону, где скрылась пациентка:
— Тогда вперёд. Твой выход, — и разваливается в кресле, зажав сигарету в зубах и довольно прищурившись.
— Может, хоть объяснишь, в чем дело? — его чрезмерная наглость бьет ключом. Гаечным. По раздражённому мозгу.
Алик замечает моё негодование и смягчается во взгляде. Понимает, что стоит чуток перегнуть, и обследовать небесное создание придётся самому.
— Да запарила она уже, — тоже шёпотом, но в сердцах, произносит. — Ходит третью неделю, груди проверяет. Озабоченная. Прилипла, как банный лист. Уже и ультразвук и маммограмму сделали — ни-че-го, а ей все болит да болит. Прется, наверно, от меня, вот и ходит. Иди теперь ты её пощупай, может, отстанет.
Дела.
Я недоуменно качаю головой. С одной стороны странно. С другой — совсем нет. А вот нечего было с такой рожей в гинекологи подаваться. Это кто тут еще озабоченный!
Но я молча поднимаюсь и иду, куда послали.
Зайдя в смотровую, понимаю, что ошиблась в предположениях. Дамочка и впрямь озабоченная. Голая по пояс, она лежит на кушетке в позе Венеры. Увидев меня, фыркает и прикрывает грудь рукой. А потом кривит недовольную мину. Я, в свою очередь, непробиваемую.
— На что жалуетесь, Вероника Александровна? — достаточно вежливо пропускаю её нервное сопение мимо ушей и надеваю перчатки.
— Где Алик? — раздраженно бросает она, приподнимаясь на локтях.
— Сегодня вас буду обследовать я, — очень чётко и строго отвечаю я. — В чем проблема?
Мой резкий тон действует отрезвляюще и, уяснив, что-либо я, либо ничего, она хрипит:
— Не видно что ль?
Да куда уж виднее, хочется сказать, но я игнорирую ее дерзкий выпад. Она вновь роняет себя на кушетку. Две торчащие ракеты выглядят необычно и не спадают даже лежа.
— Ну что ж, посмотрим.
Я кладу ладони ей на грудь:
— Где болит?
Женщина кривится:
— Везде, — бурчит под нос.
Начинаю по кругу ощупывать достаточно плотную ткань молочных желез, и закрадывается подозрение, что тут что-то не так. А может, зря Алик её футболит? Может, у неё опухоль? Две опухоли, поросшие обе груди!
«Вот же балбес!» — мысленно кричу. Но врачебный этикет нарушать нельзя. Поэтому, спокойно закончив с одной железой, перехожу на другую.
К концу осмотра я на сто процентов уверена — эта несчастная женщина больна. Ну не может быть нормальная грудь такой твёрдой консистенции!
И смотрю на нее совсем другим взглядом. Сочувствующим и понимающим. Выхожу из комнаты, и мне, честно, жаль размалеванную дуреху. Попала к хреновому доктору, который кроме себя никого не видит. А человеку-то действительно плохо! Может, и жить осталось совсем недолго! Там метастазы, наверно, уже повсюду. Поэтому и болит!
Озлобленная, подхожу к недоврачу.
— Ну что? — Алик отрывает взгляд от телефона и удивленно смотрит на мои расширяющиеся ноздри. Кладет трубку дисплеем вниз.
Я высокомерно складываю руки на груди:
— У пациентки, к вашему сведению, огроменные опухоли в обеих грудях, возможно, злокачественные, а вы тут херней страдаете, на бедных девушек бочку катите: «Озабоченная... запарила...» — передразниваю его.