Он позвонил Регине, шутливым тоном сообщил ей, что приедет поздно, потому что ему придется «принимать роды у одной важной особы», выслушал в ответ легкое ворчание и снова вернулся к работе. К полуночи маленькие змейки вылупились из всех яиц и, тесно прижавшись друг к другу, сплелись в спутанный клубок, глядя на который невозможно было даже сказать, сколько их. Горячая и яркая лампа с голубым стеклом освещала их не хуже нью-азиатского солнца, и Сокольнинский, уверенный, что оставляет новорожденных в безопасности и уюте, начал собираться домой. К тому времени он уже остался в лаборатории один: даже самые большие энтузиасты разъехались по домам, не дождавшись появления всех детенышей на свет.
Денис проверил остальные террариумы, убедился, что их обитатели чувствуют себя хорошо, и еще немного полюбовался клубочком крошечных новорожденных. Он смотрел на них и видел больших и сильных меховых змей с лоснящимися на свету спинами. Змей, чей яд убивал почти мгновенно, не давая жертве даже толком понять, что произошло. Змей, чей яд каждый год спасал десятки тысяч жизней на тридцати трех обитаемых планетах.
Улыбнувшись всем рептилиям, серпентолог вышел из лаборатории, тщательно запер дверь и торопливо сбежал вниз по лестнице. Теперь ему хотелось как можно скорее попасть домой. Там его ждала Регина – либо взбешенная столь поздним возвращением, либо уже давно спящая. Но он все равно стремился оказаться рядом с женой, лишь теперь почувствовав, как соскучился по ней за этот бесконечно длинный день.
Регина не спала и не бесилась от злости. Когда Денис вошел в комнату, она сидела за столом перед тарелкой с нарезанными аккуратными кусочками местными жаренными овощами и лениво тыкала в них длинной черной змеиной иглой. Рядом, на свернувшейся спиралью спящей желтой махровой змеей, стояло большое блюдо с этими же овощами – приготовлены они были, видимо, уже давно, но Сокольнинская держала их горячими, дожидаясь прихода мужа. Вид у женщины был смертельно усталый, и когда она подняла на Дениса глаза, он заметил, что они покрыты тонкой сеткой красных прожилок.
- У тебя что-то случилось? – спросили они одновременно и невесело фыркнули. Серпентолог присел рядом с женой и прижал ее к себе.
- Рассказывай сначала ты, - потребовал он.
- У нас турист один в лесу потерялся, мы до ночи его искали, - объяснила Регина. – К счастью, нашли, живого и невредимого. Пока все перекусывали, он отошел чуть-чуть в сторону, чтобы какой-то цветок получше рассмотреть и сфотографировать, увидел на нем бабочку, захотел и ее снять, а она полетела в чащу. Ну а он – за ней… Совсем никаких мозгов у человека нет!
Сокольнинский понимающе вздохнул и еще крепче прижал Регину к себе. Он отлично представлял себе, чем для неизвестного ему туриста могла закончиться такая погоня за экзотической бабочкой. Главной опасностью были, конечно, его любимые змеи. Не только белые пушистые, но и большинство других ядовитых рептилий, от которых в принципе существовало противоядие – но применять его все равно нужно было в самые первые минуты после укуса, а у заблудившегося в зарослях туриста такой возможности не было.
- Даже жаль, что вы его нашли, - проворчал Денис со злостью.
- Добрый ты, - лениво проворчала в ответ Регина.
- А что – это был бы отличный урок для всех остальных! – все больше распаляясь, заявил Сокольнинский. Никакой особой жалости к человеку, заставившему его любимую волноваться и едва не ставшим причиной ее увольнения из турфирмы, он не испытывал. Впрочем, туристов он вообще не любил. По рассказам Регины, все они только тем и занимались, что пытались всеми способами себя угробить – купались в океане в шторм или в отлив, выходили на жгучее бирюзовое солнце без защитного крема, тянули в рот что попало, не потрудившись сначала вымыть руки, и при каждом удобном случае отставали от группы и умудрялись потеряться даже на открытой смотровой площадке в горах, не говоря уже о лесной чаще или городских улицах. Но сил на то, чтобы ругать неразумных путешественников, у Дениса уже не было.