То, что мы увидели в камере Гесса и других, предназначенных для его обслуживания помещениях, нас удивило и показалось даже чем-то чрезмерным. Уже давно все или почти все было расписано журналистами всех мастей, изданы сотни книг о жизни узников тюрьмы Шпандау, и все же эта тема всегда будет будоражить сознание людей и вызывать их любопытство, связанное с каким-то мистическим страхом к этой части всемирной истории, небывалой, чудовищной трагедии, едва не постигшей все цивилизованное человечество.
В те годы существовал строгий запрет, и он неукоснительно соблюдался: никаких публикаций о правилах и условиях содержания узников и о них самих, никакой информации посторонним.
Сначала нам показали тюремную камеру, где содержался Гесс. Должен отметить, что это была самая настоящая тюремная камера, как и положено в тюрьме, ограниченной площади. Наверное, не более 12–14 квадратных метров, но с довольно высоким потолком, явно более четырех метров, с размещенным наверху круглым плафоном. Слева деревянная кровать без единого железного гвоздя, но с удобным, без металлических пружин матрацем. Справа в углу унитаз и маленький умывальник. Прямо в левом углу за кроватью небольшой деревянный стол, над ним на стене книжная полка с набором книг неполитического содержания. Табурет. Высоко расположенное, продолговатое, уходящее почти под потолок зарешеченное окно с небольшой форточкой, которая в момент нашего прихода была открыта настежь.
На кровати с босыми желтого цвета с пергаментным отливом ногами лежал длинный и костлявый старик (Гессу тогда было без малого 70). Седые волосы были не причесаны. Седой щетины бритва не касалась несколько дней. Вид у него был, в общем-то, чистый, но весь он был какой-то неопрятный. «А ведь в молодости да и позже был красавец», — невольно подумал я. «И это “наци номер два”, тот самый, который вместе с Гитлером сидел в 1924 году в тюрьме Ландсберга за организованный ими антиправительственный путч осенью 1923 года в столице Баварии Мюнхене? Он, который был личным секретарем фюрера, а потом долгие годы его заместителем? А в тюрьме записывал за своим кумиром — Гитлером, диктовавшим ему «Майн Кампф»? Неужели этот так беспомощно выглядевший старик — “преданный пес фюрера”, как его называли в прежние годы нацисты из близкого окружения Гитлера? Нет, я должен прикоснуться к плоти этого дьявольского существа. Он не может быть человеком».
Я протянул руку и слегка коснулся большого пальца ноги Гесса. Никакой реакции. Но это был живой человек!
Гесс лежал с закрытыми глазами, глубоко запавшими в глазницы, что всегда характерно выделялось на всех фотографиях в бытность его во власти. И всегда только рядом с Гитлером.
Вместе с нами в камере с трудом разместились командир нашего охранного подразделения и военный переводчик, который сразу же закрыл форточку.
— Как вы себя чувствуете? — спросил переводчик.
Губы Гесса разжались, и он скрипуче прошептал:
— Не очень хорошо, мне не хватает свежего воздуха.
— Врач говорил, что вы действительно недомогаете, но через форточку в камеру задувает и вы можете простудиться, получить воспаление легких. Это опасно.
— Мне хочется свежего воздуха, — упрямо повторил Гесс.
Ему также упрямо ответил наш переводчик, повторив рекомендации врача.
— Скажите, чтобы мне дали молока, я хочу молока, — снова жалобно проскрипел Гесс.
— Молоко вам запрещено. У вас больная печень.
Больше просьб от так и не открывшего глаз Гесса не поступало. Слегка удрученные виденным, мы приступили к осмотру других помещений, имевших отношение к Гессу. Вот комната для приема посетителей, хотя Гесс уже несколько лет как отказался от приема гостей и даже переписки. Диван, несколько кресел и журнальный столик. Впечатлило специальное помещение, оборудованное как операционная. Нам сказали, что здесь раньше стояла гильотина и была пыточная. Стены, пол и потолок покрыты казенной белой плиткой. Посередине операционный стол, над которым нависает огромный круг операционной лампы. У одной из стен два стеклянных шкафа с операционным инструментарием и другим медицинским оборудованием непонятного для неспециалиста вида. В нескольких местах на потолке размещены душевые рожки. Оказалось, что в случае срочной необходимости, требующей незамедлительного хирургического вмешательства, мгновенно снимается покрывающий все предметы в этом помещении целлофан, а затем включается мощный душ, смывающий накопившиеся пыль и грязь. Можно приступать к операции.