Возвращаюсь вновь в помещение. Вскоре появляется Ландст-рем и передает нам макет русского текста, подготовленный для тиражирования. Мы с Наташей размещаем текст несколько иначе и вносим орфографические правки. Я специально дважды звоню в посольство, как бы согласовывая исправления ошибок, допущенных при наборе текста американцами. Нужды в этих звонках нет никакой. И сонный голос нашего товарища в посольстве звучит с некоторым недоумением:
— Что, сами не можете решить? Ведь это ничего не меняет.
Только спустя много лет я открыл ему «тайну» этих ненужных звонков: мы с Наташей на месте, с нами все в порядке. Посмеялись. Вот такая была обстановка.
Возвращались домой в четвертом часу утра, смертельно уставшие, но довольные успешно выполненным поручением и счастливые от значимости участия в знаменательном, поистине крупном международном событии — четырехсторонних переговорах по Западному Берлину.
Спасибо ей, Наташе Шишковой, по-товарищески поддержавшей меня в сложную минуту.
Утром докладываю послу результаты, показываю экземпляры растиражированного текста. Петр Андреевич доволен. Объясняю ему просьбу американских солдат. Он начинает возмущаться, как я мог позволить себе согласиться на это. Однако, недовольно бурча, все же ставит свою подпись и число на каждом фото размером 20 х 30 см. Чувствовалось, что послу было лестно, но виду он не подавал. Посол конечно же понимал, что это хорошая пропаганда внешней политики Советского Союза: солдаты увезут фото нашего посла к себе домой в США, будут рассказывать и о своей, пусть и крошечной, но причастности к этому событию, связанному с именем чрезвычайного и полномочного посла СССР П.А. Абрасимова в Германской Демократической Республике. Советский посол вместе с послом США в ФРГ Рашем, а также послами Англии и Франции в ФРГ здесь, в Западном Берлине, в течение более полутора лет вели переговоры от имени своих правительств об улучшении положения жителей Западного Берлина, облегчении семейных связей с родственниками, проживающими в Демократическом Берлине и Республике, о смягчении напряженности в этом регионе.
КАК МЫ ПОМОГЛИ НАШЕМУ ПОСЛУ В ЗАПАДНОМ БЕРЛИНЕ в ночь с 18 на 19 августа 1971 года
Была глубокая ночь, когда свершилось то, чего долгие 17 месяцев переговоров по Западному Берлину с нетерпением ожидала мировая общественность. Послы четырех держав наконец окончательно согласовали формулировки некоторых положений текста соглашения, вызывавших ранее разночтения, и поставили свои подписи. Эта последняя рабочая встреча послов началась утром 18 августа и закончилась ночью 19 августа 1971 года. Она продолжалась более 13 часов. В течение всего этого времени послы даже не обедали и лишь дважды легко перекусывали с кофе и чаем. Вид у них был утомленный. Все измотаны до предела. Но вот свершилось! Подписи поставлены! Это подписание в дипломатической практике является предварительным и именуется парафированием, то есть подписанием предварительно достигнутых договоренностей.
Кто-то из послов предлагает выпить по рюмке французского коньяка за завершение многомесячного напряженного и изнурительного труда, за успешно проведенную работу. Все радостно соглашаются. Закуски никакой! Все выпивают по две рюмки крепкой ароматной жидкости. Послы стоят у маленького столика в зале переговоров. Перед ними почти пустая бутылка коньяка. Лица их, до этого осунувшиеся и бледноватые, порозовели. Особенно румяным и возбужденным выглядит посол США К. Раш. Петр Андреевич прощается с коллегами и спешит в свои апартаменты. Мы следуем за ним. Он торопится в посольство. В комнате отдыха он опускается в кресло, замирает в нем на несколько минут, закрыв глаза, и неожиданно заявляет, что не может подняться и идти. От выпитого коньяка у него кружится голова и не слушаются ноги. Но самочувствие, как он утверждает, хорошее, голова ясно работает. Мы молча стоим около посла. Я предлагаю «подскочить» в ночную аптеку и приобрести недавно вошедший в обиход и широко разрекламированный новый препарат «Алька-Зельцер», который не только снимает усталость, но и устраняет синдром опьянения. Многие из нас его неоднократно применяли при дальних поездках за рулем. Мы уговариваем посла. Он соглашается. Бегу вниз. На улице подзываю стоявшего вместе с группой журналистов у въезда на территорию здания переговоров руководителя корпункта газеты «Труд» Бориса Пахомова. Прошу, чтобы он сделал все незаметно и быстро. Его «фольксваген» рядом на улице. Специально медленно возвращаюсь в здание. Мало ли что мог поручить пресс-атташе делегации советскому журналисту! За стеклянной входной дверью ожидаю возвращения Пахомова. Он появляется через 15 минут. Медленно следую к нему и получаю заветное средство. Так же степенно возвращаюсь к входной двери. Никто из присутствующих и наблюдающих за нами журналистов так и не узнал (хотя некоторые и пытались установить), куда и зачем ездил Пахомов и что именно передал мне. Как только я вхожу в вестибюль и за мной закрывается дверь, вихрем взлетаю по лестнице на второй этаж и бегом по коридору в наши апартаменты. Посол выпивает стакан пузырящегося напитка. Растворили сразу две таблетки. Ждем пару минут. Петр Андреевич медленно поднимается. Он в состоянии двигаться самостоятельно, но на всякий случай соглашается, чтобы его подстраховали с двух сторон. Вдвоем с Поликарпом Хрусталёвым медленно сопровождаем посла по коридору. Главное «препятствие» впереди — спуск по довольно длинной, к счастью удобной, мраморной лестнице с широкой ковровой дорожкой посередине. Петр Андреевич держится стойко, незаметно поддерживаемый нами. Спуск завершен. Машина посла уже у подъезда. Водитель, Владимир Михайлович Илюхин, стоит у распахнутой дверцы салона. Помогает послу. Слава Богу! Посол в машине. Рядом с ним Хрусталёв. Никто из наблюдавших ничего необычного не заметил. На душе становится легче. Тяжелый для всех нас день закончился благополучно. Все мы радуемся успеху…