Тристано д'Альвелла задумчиво почёсывал мочку уха. Кроме казначея, собственного дружка, коего он не подозревал ни минуты, из оставшихся десятерых пятеро были его людьми. Уже было сказано, что придворные сплетники сильно заблуждались, утверждая, что при дворе каждый четвёртый — шпион д'Альвеллы. О, глупость людская! Шпионом был каждый второй.
Ну и что с того? Убийство Черубины Верджилези и слова Даноли заставили начальника тайной службы задаться мерзейшим вопросом о том, кем собственно, являются его люди и насколько можно им доверять? Ответ не понравился Тристано д'Альвелле. Большинство его соратников были откровенными подлецами. Кроме Инноченцо Бонелло, человека добродушного и незлобивого, остальные были продажны, как шлюхи. Преданность Беноццо Торизани обеспечивал неусыпный надзор, главный дворецкий Густаво Бальди был обязан ему всем, но был человеком, готовым пренебречь любыми обязанностями, кастелян Эмилиано Фурни, щуплый пучеглазый губошлёп, был пойман на содомской связи с ключником Джузеппе Бранки, — оба под угрозой выдачи инквизиции делали все, что от них требовали, но разве можно было положиться на их верность? Смешно.
Кстати, при дворе было мало людей подеста, подобных Альбани и Альмереджи, услуги которых просто хорошо оплачивались: большинство этих ничтожных людишек попадались на какой-либо мерзости, после чего становились покорным орудием в его руках. Но на кого он, д'Альвелла, мог всерьёз опереться? На Ладзаро, что ли? Кому при дворе он, Тристано, мог подлинно доверять? Перед его невидящим взором проступило лицо Портофино… да, разумеется. Всплыла кривляющаяся рожа Грациано ди Грандони. Да. Как ни странно, подеста вполне доверял и Бениамино ди Бертацци, хотя тот был человеком Грандони. Верил он и Альдобрандо Даноли. Тоже человек Грациано. А кого набрал он? Подонков. Почему? Подонки управляемы. Люди Грандони неуправляемы. Но он доверял им.
«А не потому ли ты набрал подонков, что являешься подонком сам?» Эта идиотская мысль заставила Тристано д'Альвеллу поморщиться. К дьяволу! Черубина Верджилези и Джезуальдо Белончини не были его людьми. Эти люди принадлежали родовой знати Урбино, и кровь давала им право вращаться при дворе. Тристано торопливо вернулся мыслями к убийству.
Убийца в первом случае имел время сделать все спокойно и неторопливо, во втором — тоже успел бы замести любые следы, ведь всё, что негодяю было нужно — смыть кровь с кинжала. Пока труп вылавливали из канала да пытались понять, что произошло — убийца имел в распоряжении не минуты, а часы.
Нет, свежие следы искать было глупо.
Жертвы. Черубина Верджилези. Обыкновенная глупая курица. О Джезуальдо Белончини Тристано д'Альвелла тоже был невысокого мнения. Просто дурень. Завистливое ничтожество, вечно бегающее с доносами, за которые ему никто и сольдо не заплатил бы. Ну, и кому нужно убивать их? Зачем?
Но в кое в чём второе убийство порадовало д'Альвеллу. Похоже, Портофино, хоть и явно ошибся в утверждении, что убийца — женщина, был прав в своём предположении, что на борзой просто опробовали яд, умысла же против герцога никто не имел.
Значит, убийца всё же мужчина. Джезуальдо пригласили в комнату на его же этаже и там отравили. А что потом? Полумёртвого вынесли на террасу и сбросили вниз? Тристано д'Альвелла покачал головой. Глупости. Убийца просто напоил его, а после вместе с ним прошёл на террасу на башне. Медик говорит, что тот привык к акониту, стало быть, умирал медленно, и убийца подтолкнул его кинжалом в воду, когда началась агония. Или поторопился избавиться от ещё живого? Непонятно.
Но Верджилези? Получается, что и её убил мужчина. Но в вину Ладзаро Альмереджи д'Альвелла не верил. Наглый пройдоха прекрасно знал, что о его ночных посещениях статс-дамы осведомлены весьма многие, и первый — не шибко-то любящий его Пьетро Альбани. Да и убита-то бабёнка среди бела дня, не таясь. Альмереджи совсем неглуп и весьма осторожен. А с Белончини он и вовсе отродясь не ругался, внешне они были в отношениях почти приятельских. Делить им было нечего.
Но кто тогда? Убийцу, видимо, надо искать среди тех, кто жил в одном крыле с Джезуальдо. Но интендант Тиберио Комини невиновен — бедняга недавно упал с лестницы, лежал с поломанной рукой и повреждённым коленом. Ганимеды Эмилиано Фурни и Джузеппе Бранки на подобное едва ли отважились. Зачем им Белончини с его чирьями? Адриано Леричи… Д'Альвелла вздохнул. Адриано, не боявшийся быть ему врагом, подлецом не был и убил бы мечом. А уж бабёнку и вовсе никогда не отравил бы. Так кто же? Антонио Фаттинанти? Густаво Бальди? Наталио Валерани?