- Представляю вам дефиле, самого известного в округе художника-модельера – Василису Микулишну. Тадам! - забойно кричала Динка, подыгрывая.
Вдруг она схватила что-то из мешка, да как заверещит:
- Васька, вот оно! - и быстро выбежала из комнаты.
Умчалась переодеваться.
Гришка лишь снисходительно улыбался. Ему все нравилось, особенно пионерский задор, с которым шла распаковка. Девчонки есть девчонки. Он отошел к окну что бы не мешать. Присел на подоконник.
Вася между тем, времени даром не теряла, а поджав губы, пыталась напялить на себя узкие брюки-трубочки. Ее старания уже было подошли к финалу, оставалось только застегнуть молнию. Девушка сильно втянула в себя живот и потянула бегунок вверх, как взгляд ее остановился на двери. Гришка тоже посмотрел в том направлении и оцепенел. Там в проеме стояла она - девушка в красном. Тонкие бретельки на плечах, голые руки, квадратный вырез на груди, четко очерченная талия, мягкие тяжелые волны красной шелковой юбки, чуть выше колен. Босая с распущенными волосами. Он так и застыл, поднеся чашку к губам.
Динка как будто не замечала ничего. Она прошлась по комнате, в одну сторону, затем развернулась в обратном направлении, застыла с рукой на бедре, демонстрируя себя в полной красе.
- Ёбть, там еще и спина голая, - первой прервала молчание Вася, - ну мать, удивила. Порадовала модный дом.
Она стянула с себя брюки, аккуратно их разгладила рукой и повесила на стульчик. Почему-то загрустила, сказав только: «Я сейчас», и вышла.
Дина непонимающе развела руками. Взглянула на Гришу, с немым вопросом.
- Что случилось? Почему она расстроилась? – недоумевала она.
- Да кто ж ее знает? это ж Васятка! Причин может быть великое множество, - он отставил свой напиток в сторону и протянул к ней руку, приглашая - иди сюда.
Она послушно подошла. Гриша притянул ее за талию к себе, лаково провел рукой по волосам.
- Ты – красивая! - обнял нежно, - невозможно оторвать взгляд. Я бы хотел продолжить наше общение и дальше. Ты не против? Когда мы вернемся в Москву.
Парень слегка отстранился, но лишь на миг, чтобы посмотреть на ее реакцию. Затем снова прижал хрупкое тело девушки к своей груди. По телу пробежала мелкая дрожь, волной прокатился жар. Они чувствовали это оба. Мир закрутился вокруг, застилая пространство цветной пеленой. Тишина оглушительно звенела в ушах. На кончиках пальцев обострилось осязание, Дина провела ладонью по лицу человека, ставшего таким близким за последние несколько дней. Ей уже не хотелось с ним скандалить и ругаться. Скорее напротив, желания ее были прямо противоположные. Похоже, что Григ думал также. Блеск в его глазах выдавал его мысли и чувства. Внезапно она спохватилась:
- Но… между нами всегда будет что-то стоять.
Парень хмыкнул задорно в ответ:
- Ну это физиология, тут я не в силах приказывать.
Дина замешкалась, растерявшись слегка, пока Григ не указал ей взглядом вниз, между ними. Ей стало понятно, что он имел ввиду, и смешно. Им обоим было смешно. И очень, очень хорошо, вот так по-простому стоять, обнявшись у окна, не думая о завтрашнем дне. О том, что впереди бой, расставание и неизвестность.
- Идем, я покажу тебе кое-что, только ты сначала переоденься. Есть там какой-нибудь спортивный костюм?
Она задумалась, вспоминая.
- Я же тебя просил заказать.
- Ах, да, вот он, - она ловко вытянула сверток и вновь убежала переодеваться.
На обратном пути Гришка перехватил ее за руку у порога, в другой руке у него был большой мохнатый плед.
- Пригодится, - ответил он, не дожидаясь вопроса.
Парочка вышла за ворота, направляясь в сторону от деревни. Идти по незнакомой пересеченной местности, без дороги всегда не удобно, тем более если кто-то впереди шагает широко. Но Дине уже не в первый раз приходилось за ним бегать, поэтому она привычно семенила, стараясь не отставать. Они шли вдоль густого леса довольно долго. Пока не вышли на границу с большим, заросшим лугом. Там, у самой кромки леса стоял заброшенный храм. Величественная колоннада, когда-то затейливо спроектированная талантливым архитектором, возведённая стараниями мастеров, теперь, лишенная крова, разрушаемая силами природы, вызывала благоговейный трепет. Храм возвышался на пригорке, на фоне сумеречного неба, которое, не смотря на глубокую ночь, никак нельзя было назвать темным и по настоящему ночным.