Я взял десять секунд, чтобы отдышаться. Еще десять — чтоб поостыть. Потом отволок обоих по тротуару и усадил, прислонив к стене, где стоял сам еще пару минут назад. Костюмы с капюшонами растянулись. Одноразовые, как я и предполагал, если вымокнут в моей крови. Затем я вывихнул обоим в локте правую руку. Оба были правши. Никакого необратимого повреждения.
Я обхлопал их карманы. У обоих были мобильники. С моим фото. Я забрал оба. Больше ничего не нашлось. Ни денег. Ни ключей.
Кастеты я выбросил в водосток.
«Импала» все еще работала на холостом ходу у бордюра. Нью-йоркские номера. Без навигатора. То есть никакой цифровой памяти с исходной точкой маршрута. В кармане в обивке двери обнаружился договор из пункта проката, выписанный на имя, которое я никогда не слышал, и адрес в Лондоне — скорее всего, фальшивый.
Я реквизировал машину и покатил прочь.
Проехав к югу по Второй авеню, я свернул на 50-ю улицу и следовал на восток до упора, где бросил машину в половине квартала от магистрали ФДР. Надеясь, что парни из 17-го участка обнаружат бесхозный автомобиль и, заподозрив неладное, проведут необходимые тесты. Если люди Лили использовали «шевроле», чтобы скрыться после той бойни с молотками, в машине наверняка найдутся какие-нибудь улики.
Полой рубашки я вытер руль, рычаг переключения передач и ручки дверей. После чего выбросил ключ в решетку канализации, вернулся пешком на Вторую и огляделся в надежде поймать такси. Я помнил информацию Терезы Ли: фальшивые такси, один человек спереди, двое сзади. Я дождался машины, где не было никого, кроме водителя, и поднял руку.
Выйдя на Юнион-сквер, я присел на скамейку под негоревшим фонарем. В четыре часа утра я заснул.
Ровно в пять в кармане завибрировал один из сотовых.
Встряхнувшись, я нащупал телефон и поднес к глазам. Окошко на передней панели сообщало: «Абонент неизвестен». Я отщелкнул крышку:
— Алло.
— Значит, ты решил объявить войну, — ответила Лиля Хоц.
— Кто ты такая?
— Твой худший ночной кошмар. И у тебя до сих пор есть то, что принадлежит мне.
— Так в чем же дело? Приходи и возьми сама. А лучше отправь еще кого-нибудь из своих людей. Мне как раз нужно чуток размяться.
— Ты где? — спросила она.
— Прямо напротив твоего особняка.
Пауза.
— Тебя там нет.
— Верно, — подтвердил я. — Но ты только что подтвердила, что живешь в особняке. И что сейчас ты стоишь у окна.
— Скажи, где ты находишься.
— Рядом с тобой. Между Третьей и 56-й.
Она уже начала было отвечать, но остановилась. Прорвалось лишь какое-то короткое «э». Как «это не рядом со мной».
— Последний шанс, — сказала она. — Мне нужна моя вещь. — Ее тон смягчился. — Мы можем договориться. Просто оставь ее где-то в надежном месте и сообщи мне где. Я за ней пришлю. Ты мог бы даже заработать на этом.
— Я не ищу работу.
— А жить тебе хочется?
— Я тебя не боюсь.
— То же говорил и Питер Молина.
— Где он?
— Здесь, у нас.
— Живой? Он оставил сообщение своему тренеру.
— Или я просто прокрутила запись, которую он наговорил, перед тем как умереть. Может, он рассказал, что его тренер никогда не отвечает на звонки во время ужина.
— Как давно ты знаешь Питера?
— С тех пор как подцепила его в том баре.
— Он все еще жив?
— Приходи — сам увидишь.
Я начал терять терпение.
— Твои дни сочтены, Лиля. Ты убила четырех американцев в Нью-Йорке. Это тебе с рук не сойдет.
— Я никого не убивала.
— Не ты, так твои люди.
— Их уже нет в стране. К нам не подкопаешься.
— К нам?
— Ты задаешь слишком много вопросов.
— От меня тебе все равно не скрыться. Я тебя найду.
— Надеюсь.
Телефон отключился.
Я встал со скамейки и пошел к метро.
«Юнион-сквер» — одна из самых крупных станций нью-йоркской подземки. Множество входов, выходов, линий и путей. Я купил новый проездной — на двадцать поездок плюс три в качестве бонуса. Был шестой час утра. Станция постепенно заполнялась народом. Я прошел мимо киоска с лежавшими на земле тюками свежих таблоидов. Два разных издания. С крупными заголовками на первой странице. Один: «ФБР ИЩЕТ ТРОИЦУ». Другой: «ФБР В ПОГОНЕ ЗА ТРОИЦЕЙ».