Девушка наша только кивнула. А на следующий день нашли ее мертвой недалеко от селения. У царя от горя сердце разорвалось. Похоронили его подальше от селения. Не простили ему смерть сыновей. А через несколько дней вернулся молодой воин, жених. Из всех он один чудом выжил. Узнал он, что возлюбленной его не стало. Лег на землю, где ее похоронили, так и лежал, пока не умер. И там где царь похоронен, стоит теперь мрачный лес. Не всякий путник войдет в него, стороной обходят.
А там, где погиб молодой воин, вырос другой лес – светлый. А вот где девушка умерла, там теперь река течет. Убегает она от старого леса к молодому. Бежит, бурлит. А весной водой наполняется. Весело струится и играет. Местами в водовороты закручивается. А в молодом лесу ровно течет, ласково. А лес над ней ветви склонил. Если прислушаться, можно услышать, о чем они шепчутся».
- Хорошо рассказываешь, Гого! – звонкий тонкий, с чуть заметной хриплостью, голос пронзил тишину, установившуюся после того как Гого замолчал. Это говорил худощавый паренек.
- Рад служить вам, воины мои. И тебе, Сорк.
«Этот Сорк? Не может быть, - Дэрел никак не ожидал, что Сорк, от которого ждали разрешения на любое действие, будет таким тщедушным, как червяк, - да он ведь мальчишка совсем. И он их главный? Неужели все эти сильные крепкие ребята слушаются его. Того, кого они могут придавить одним пальцем, если захотят».
- Ты ее сам придумал или давно знаешь? – Сорк сидел как и прежде. Он смотрел на свою руку, в которой зажал кусок лепешки, но как будто и не на нее, а сквозь.
- А ведь все похоже, братцы? – протянул Тибэл. Он задумчиво смотрел в землю прямо перед собой.
- На что похоже, брат мой Тибэл, - спросил Гого, - неужели история моя напоминает тебе что-то?
- Да нет, — Тибэл протер лицо рукой, — вот мы сидим в старом мрачном лесу. Там река. Она бежит в молодой лес. Все как в твоей истории.
- История хорошая, - это начал говорить Боро, - но печальная. Пора отдыхать, сынки. Завтра будет новый день.
Боро встал и направился к себе. Проходя мимо Сорка, похлопал его по плечу. Сорк не шелохнулся. Так и смотрел в одну точку. Дэрел видел как Сорк – тщедушный вождь лесных разбойников разжал руку. Из ладони на покрывало посыпались мелкие крошки хлеба. Сорк стряхнул остатки крошек, плеснул себе в глотку последние капли воды, встал и расслабленным шагом пошел в свой шалаш.
Цена свободы
Через несколько дней Дэрел решился на побег.
Решение это давалось ему тяжело. И если оставаться здесь дольше, то он и сбежать уже не сможет. За несколько дней он привык к этим ребятам. Они оказались совсем не такими, как о них рассказывали. Никого никогда они не грабили. Лишь пугали тех, кто едет через старый лес, чтоб путников было меньше.
История с погибшим горожанином тоже не была правдивой. Точнее богатый горожанин был. И конь его действительно вернулся окровавленный. Только история там была другая совсем, похожая на историю самого Дэрела. Лошадь понесла, всадник ударился и слетел на землю. Ребята подобрали его. А он остался с ними, живой и здоровый. Живет теперь среди них и истории рассказывает - Гого-рассказчик. Все это Дэрел узнал от ребят и самого Гого.
Так что ничьей смерти на их совести тоже не было. Но все таки Дэрела очень беспокоило то, что он видел.
Каждый день с утра все, кто жил в лагере, тренировались. Стреляли из лука, сражались на мечах, изучали приемы рукопашного боях. За тренировками следил Боро. Он знал какой-то неведомый Дэрелу вид борьбы и учил молодых.
Некоторые ребята постоянно жили в лагере, другие приезжали сюда иногда. Приезжали люди, судя по одежде городские. Среди них Дэрел запомнил одного. Его лицо было в шрамах. Он ходил в длинной одежде с капюшоном, под которым прятал свое лицо. Но Дэрел случайно увидел. И ужаснулся.
Дэрела ни во что не посвящали. Однако все это вызывало подозрения. Он наблюдал и делал выводы. Когда же он случайно услышал, что Боро разговаривает с чужаком в шрамах о правителе, он укрепился в своих подозрениях. Он своим чутьем воина определил, что здесь готовится заговор. И это ему не нравилось.
Он уважал свое государство и правителя, учился, чтоб стать его защитником. Эти же ребята за что-то стали враждовать с государством, а значит и с Дэрелом тоже. Он еще не давал клятвы воина. Но чувствовал себя воином, обязанным защищать то, что ему вверено. Он учился для этого. Посвятил этому несколько лет своей жизни. И считал, что клятву уже дал, когда поступил в Корнвил. А церемония, которая должна была состояться, была для Дэрела лишь формальностью.