— Ну, что… — соглашаясь, кивнул Корсаков. — Две машины и две квартиры — это какие бабки! Мотив, мотив, и железный.
— А я о чем? — удовлетворенно наполнил рюмки Гоша. — Посошок — и спать. Я у тебя переночую. Ты не против?
Утром Дорогин был деловит, молчалив, выпил кофе, сжевал пару бутербродов:
— Вечером созвонимся.
Игорь убирал со стола, когда с улицы раздался визг шин и глухой удар. Корсаков метнулся к окну, уже понимая, что сейчас увидит.
Гошка распластался на асфальте, неуклюже вывернув руку, и не шевелился.
Из синей «девятки», напряженно застывшей метрах в трех от него, выскочил парень в спортивном костюме. Лицо его было закрыто темными очками, на голове — бейсболка, в руках — стволы.
Выстрелил три раза. И вскочил обратно в машину с заляпанными номерами. И все.
Когда Корсаков сбежал вниз, глаза Гоши уже потускнели.
2010, июнь. Москва КОРСАКОВРома Каримов был красив, конечно, знал об этом и нес себя гордо. Даже сейчас, когда вокруг не было никого, кто мог бы достойно оценить его, Рома шел по жизни, не сомневаясь в своей исключительности. Все в нем отвечало заветам А.П.Чехова и было прекрасно: и лицо, и одежда, и походка, и взгляд, устремленный в далекое, но приятное будущее.
Рома шагал по асфальтовой дорожке, обходя старую, видавшую виды полянку, зажатую между домами. Площадка была пыльная, а сейчас на ней еще и в футбол играли, так что пройти по ней означало рисковать своим внешним видом.
Впрочем, Корсакову эту страсть к чистоте была выгодна: он стоял у окна на верхнем этаже и, увидев Рому, стал неспешно спускаться вниз. Он уже проделал этот нехитрый маневр несколько раз, ожидая Рому, и точно рассчитал, когда надо двинуться вниз, чтобы встретиться с Каримовым в тот самый момент, когда тот откроет двери.
С площадки было видно, как Рома подошел к двери. Внизу хлопнула дверь, и Корсаков поспешил навстречу. И сразу же Дверь хлопнула еще раз, и затопал кто-то еще.
Вот непруха! Не хватало еще, чтобы это были соседи, сейчас остановятся на площадке и затеят какой-нибудь пустой разговор, а Корсаков не хотел, чтобы кто-то увидел его вместе с Ромой.
Понимая, что ничего тут не изменить, Корсаков спустился на пролет, ведущий к квартире Ромы Каримова. Он сделал пару шагов, когда на площадку вышел Рома, и тотчас туда же вскочили два парня бесспорной наружности. Такие будут делать то, что им велят, не задумываясь ни о смысле происходящего, ни о последствиях.
Ухватив Рому за руки, они прижали его в двери, будто распяли. Вся красота Ромы стекала с него, будто плохо нанесенный грим. Он пытался что-то сказать, но язык не слушался. Хотя, может, и мыслей в этот момент просто не было.
Рома глянул на Корсакова, и читалась в его взгляде безнадега.
Ну что же, надо помочь, решил Корсаков. Не зря же он потратил на поиски этого хлыща сутки.
Гоша Дорогин жаждет возмездия.
Тогда, сразу после убийства, сидя возле трупа, Корсаков понял, что обо всем надо молчать. Ни слова. Ничего не знаю, ни о чем не говорили.
Потом, когда приехала милиция, так и вел себя, отвечая на вопросы. Позже, узнав, что Дорогин ночевал у Корсакова, следователь оценил важность этой информации, прицепился к нему, как клещ, но и тут Игорь не потерял самообладания.
Рассказал, что у Дорогина погибла любимая женщина, с которой он, кажется, давно расстался. Когда расстались? Да не помню. Я же не летописец.
Как погибла? Да, не в курсе. Гоша все это время не просыхал, приходил уже поздно, так что поговорить не удалось… Конечно, если бы знал, то…
Врал напропалую, понимая, что в сущности ничем не рискует. Невозможно будет потом доказать, что он обладал важной информацией, которую скрыл от следствия. Никто при их разговорах не присутствовал и ничего сообщить не может.
Для себя же Корсаков все решил еще в тот миг, когда увидел лежащего на асфальте Дорогина и стреляющего в него парня.
Гошу убили потому, что он полез в дело о смерти Милы Гордеевой, и, видимо, влез быстро и слишком глубоко. Иначе сперва бы предупредили.
Едва следователь ушел, Игорь позвонил Нике Зарембо.
Это был первый шок. Ника заявила, что с Дорогиным виделась уже давненько, о смерти Гордеевой впервые слышит только сейчас, и, вообще, ей некогда, ее ждут. Корсаков хотел заорать «А с кем же он вчера ездил в милицию?», но в трубке уже хозяйничал отбой.
Конечно, можно было поехать и разыскать Нику в редакции, но Игорь понимал: это уже не имеет смысла. Нику кто-то «убедительно попросил» помолчать сейчас, чтобы не замолчать навсегда.
Он долго сидел, перебирая в уме всех, к кому можно было обратиться, и постепенно понимал, что сейчас ему никто не сможет помочь.