— Вот именно, потому что после подписания второго завещания первое все равно стало бы недействительным. Кроме того, когда старая леди через некоторое время послала за своим поверенным, мисс Виттейкер не стала чинить к этому никаких препятствий.
— По словам сестры Форбз, она особо беспокоилась о том, чтобы у тетушки в любой момент была возможность встретиться с поверенным.
— На фоне того недоверия, какое мисс Доусон питала к племяннице, действительно кажется странным, что старушка не завещала свои деньги кому-нибудь другому. Тогда мисс Виттейкер была бы заинтересована в том, чтобы тетушка прожила как можно дольше.
— Я не думаю, что старая леди действительно не доверяла мисс Виттейкер. Во всяком случае, не до такой степени, чтобы бояться покушения с ее стороны. В тот раз мисс Доусон просто разволновалась и сказала больше, чем думала на самом деле. Со всеми такое случается.
— Да, но она явно ожидала, что за этим последуют и другие попытки заставить ее подписать завещание.
— Почему ты так решил?
— А разве ты забыл про доверенность на право подписи? Старая леди, несомненно, все продумала и решила, что лучше будет уполномочить мисс Виттейкер самостоятельно подписывать все бумаги от имени хозяйки дома. Таким путем мисс Доусон надежно застраховалась от любых фокусов с документами со стороны племянницы.
— Ну конечно. Какая сообразительная старушка! Что за досада для мисс Виттейкер! И это — результат долгожданного визита поверенного, на который возлагались такие надежды. Вот ведь разочарование! Вместо ожидаемого завещания — палка в колеса, да еще вставленная столь ловко!
— Это так. Но перед нами по-прежнему стоит проблема, зачем ей вообще понадобилось завещание.
— Верно.
Некоторое время оба джентльмена курили свои трубки в полном молчании.
— Несомненно, тетушка хотела, чтобы ее деньги перешли прямиком к Мэри Виттейкер, — наконец заметил Паркер. — Старая леди так часто уверяла ее в этом. Кроме того, я склонен предположить, что мисс Доусон была честной и совестливой старушкой. Наверняка она помнила о том, что по сути это деньги семейства Виттейкер, которые перешли к ней через голову преподобного Чарльза или как бишь его звали.
— Это так. Значит, осталась только одна причина, которая могла предотвратить такое развитие событий, и эта причина — блудный сын! Старая, любимая романистами история о пропавшем наследнике!
— О Боже, ты прав! Черт побери, какие мы идиоты, что сразу об этом не подумали. Наверное, Мэри Виттейкер дозналась, что у мисс Доусон остался какой-то более близкий родственник, который загребет весь куш. Возможно, мисс Виттейкер боялась, что если тетушка об этом узнает, то разделит деньги между ними или вообще ничего ей не оставит. А Может быть, племянница просто отчаялась втолковывать старой леди, в чем суть дела, и ухватилась за мысль о том, чтобы тетушка подписала завещание в пользу Мэри, сама того не зная.
— Ну и мозги у тебя, Чарльз! Или другой вариант: мисс Доусон все прекрасно знала, хитрюга этакая, и нарочно решила умереть без завещания, оставив все другому родственнику. Этим она отплатила бы мисс Виттейкер за ее назойливость и нетерпение по поводу наследства.
— Если так, то мисс Доусон заслужила все, что с ней произошло, — довольно злобно отметил Паркер. — Она ведь выдернула бедняжку с работы, поманив ее обещанием оставить ей свои деньги.
— Молодой даме был бы урок: нехорошо быть такой расчетливой, — парировал Вимси с беззаботной жестокостью человека, никогда в жизни не знавшего денежных затруднений.
— Но если эта блистательная идея верна, — продолжал Паркер, — она сводит на нет твою гипотезу об убийстве, не так ли? Ведь в этом случае Мэри должна была сделать все, чтобы ее тетушка прожила как можно дольше. Это дало бы мисс Виттейкер надежду на то, что старая леди все-таки передумает и напишет завещание.
— Согласен. Черт бы тебя подрал, Чарльз! Я, как никогда, близок к тому, чтобы проиграть свое пари. Для нашего друга, доктора Карра, это тоже будет тяжкий удар. Я-то надеялся отстоять его репутацию и ввести доктора обратно в Лихэмптонское общество под звуки деревенского оркестра сквозь триумфальную арку с сияющей надписью «Добро пожаловать, отважный правдолюбец!», составленной из красно-бело-синих лампочек. Ну да ничего. Лучше проиграть пари, но узреть свет истины, чем купаться в золоте, пребывая во тьме невежества. Постой-ка! А может быть, Карр все-таки прав? Может быть, я просто неверно определил убийцу? Ага! Я вижу, что на сцене появляется новая, еще более зловещая фигура, новый претендент на наследство, предупрежденный своими сообщниками…