С каждым часом товарняк уносил Димку все дальше и дальше от забытого богом городка со странным названием Называевск и этой маленькой, доброй женщины, в которой было столько нерастраченной любви. Димка жевал булку и думал о том, что когда-нибудь он обязательно отблагодарит ее и сделает что-нибудь хорошее. Он пока не знал, что именно, но пообещал себе, что сделает обязательно. Надо только встать на ноги. Из рюкзака доносился мягкий перекатный звук неваляшки. Димка улыбнулся, закрыл глаза и быстро заснул под стук колес.
Проснулся он от неприветливого тычка в бок немногословного мужа теть Фени:
- Вставай, парень, прибыли.
Димка по-армейски быстро оделся, закинул за плечо рюкзак, услышал, как за спиной тренькнула неваляшка и вышел на перрон Агрыза. «Ну, вот я и в Татарстане!» - бодро подумал он, и тотчас с пасмурного неба повалил тяжелый, мокрый снег.
Часть 5
Глава 5
Темнело. Вокзал устало светил большими грязными окнами. К единственной двери, служившей входом и выходом, стекались, толкаясь и обгоняя друг друга, люди, груженые баулами, сумками, чемоданами.
Димка остановился, раздумывая, куда идти. Глядя на вокзальную суету, он чувствовал себя муравьишкой, потерявшимся в большом лесу, никому ненужным маленьким человечком в чужом городе. Совсем некстати накатила тоска. Захотелось домой, в привычную, понятную жизнь, на их маленькую кухню с красными занавесками и старой скатертью с поблекшими васильками.
Эх, сейчас бы маминой жареной картошечки со шкварками, а потом плюхнуться бы сытым и довольным в любимую кровать, продавленную его крепким телом, и, закинув руку за голову, слушать «Нирвану» или «Кино». И беззаботно смотреть в потолок. И строить планы на будущее. И знать, что там, за стеной, возится мама, что-то трет, стирает, гладит, готовит - без забот она жить не может. И на ней красный байковый халат с огромными подсолнухами, который она носит чуть ли не с самого его рождения. И голова у нее вся в мелких, мягких куделяшках, а на щеках - ямочки, как у какой-то актрисы из старого фильма.
Сзади кто-то грубо, так, что он даже сдвинулся с места, а в рюкзаке обиженно тренькнула неваляшка, пихнул его в бок неподъемным баулом: «Чего встал посреди дороги?»
Правильно, нечего стоять столбом. Пора действовать. От мягкого, перекатного звука неваляшки на душе полегчало и стало не так одиноко, как будто он нес за спиной частичку дома. Приободрившись, Димка поправил рюкзак и вошел в людской поток.
Нужно было разыскать дежурного по сортировочной горке Азата, передать привет от какого-то Ильшата и попросить работу. «Работа будет грязная, тяжелая, но сдельная: отработал - получил деньги», - сказал немногословный муж тети Фени на прощание. Лицо его было по-прежнему хмурым и неприветливым, но иногда совершенно неважно, с каким выражением делаются добрые дела. Наверное, неплохой мужик - этот угрюмый муж теть Фени. Во всяком случае бесплатно довез его и помог советом, где заработать деньги. А заработать деньги на Москву было сейчас самым важным для Димки.
До сортировочной горки пришлось добираться пешком километра два. Поваливший снег сначала радовал. Димка даже остановился полюбоваться снежным дождем в ярком свете прожекторов. Но потом он промок, продрог и все стало раздражать: ботинки хлюпали, брюки отяжелели от грязной жижи, китайский пуховик пропитался влагой и, казалось, весил тонну, жалобные стоны неваляшки за спиной действовали на нервы. Выбросить бы ее, но как-то не по-человечески это - кинуть ее на рельсы, под грязные составы, в серое месиво.
Азат будет через два дня. Я за него, - ответил ему добродушного вида дядька лет пятидесяти с крупным носом, мясистый кончик которого краснел, как у Деда Мороза. - А тебе чего надо, паря?
Да мне бы денег подзаработать.
Эт можно. Только ты завтра приходи. Сегодня смена заканчивается.
Приду обязательно. А кого спросить?
Так меня и спроси! Петрович я, - представился красноносый дядька и открыто, по-хорошему улыбнулся.
По лицу Петровича было заметно, что он крепко дружит с алкоголем, но это не мешает, а, может, даже, наоборот, помогает ему пребывать в добром расположении духа. Чем-то отдаленно он напоминал соседа дядю Борю - пьяницу, которого только водка и примиряла с действительностью. От выпитого дядя Боря всем признавался в любви и играл на гармошке, широко раскрывая ее меха также, как свою простую, бесхитростную душу.
На обратном пути Димка купил в привокзальном ларьке еды и, мысленно посылая слова благодарности тете Фене за тайком подсунутые деньги, набил живот всякой всячиной. Переночевал он на вокзале, а с утра пораньше уже получал указания от Петровича.