Вот и на Димку она уставилась с интересом. Курит нервно. Рюкзак набит по самое не могу - небось все пожитки с собой носит. Но на бомжа не похож - у тех всегда какой-то угол есть, где они хранят своё барахло. Да и выглядит он для бомжа слишком прилично. Значит, приезжий. Скорее всего на вокзале ночевал, оттуда его под белы рученьки и привезли сюда. Раз спал на вокзале, значит знакомых в городе нет. Непонятно только, зачем он в эту дыру вообще приехал. Уж не счастья пытать точно. Что здесь делать-то? Скорее всего влип по дороге в какую-нибудь историю - вон под глазом синяк желтеется - теперь не знает, куда податься. А парень-то вроде нормальный. И симпатичный. Главное - нет в нем быкости. А то сейчас парни какие? Цепи, мышцы и походняк, как у псов бойцовых. Только скомандуй «фас» - порвут в клочья, как Тузик грелку. И все крутые. И весь мир им должен. Сколько таких сейчас!
Хорошо бы еще голос его услышать. Интонации и речь очень даже занятная штука. Ведь бывает как - с виду человек вроде приличный, а как рот откроет, так сам себя и выдаст с потрохами. Надо бы этого парня окликнуть и посмотреть, как он обернется и что скажет. Первая реакция, особенно неожиданная, - самая естественная, а потому и самая важная. С этим вообще вышло забавно. Она позвала его, он обернулся, и взгляд у него такой смешной стал: сначала - вежливо-растерянный, а потом - по нарастающей - удивленный и восхищенный. Приятно это. Давно на нее так не смотрели. Обычно смотрят как на кусок мяса. Жадно так, вожделенно. Потом мясо съедят, голод утолят и отодвигают ее, как грязную тарелку. А у этого мальчика взгляд с уважением. И говорит он по-человечески, без быкости и матюков. Нормальная душа в нем чувствуется, без коррозии еще. Только вот что ей теперь делать с этим больным мальчиком? Пожалела на свою голову.
Температура оказалась под сорок.
- Хорошенькое начало Нового года, - она решительно растолкала Димку. - Давай, Есенин, вставай! Заболел ты, пойдем в комнату на диван.
Димка разлепил веки - в голове шум, в глазах - муть, как в целлофане - послушно встал и, волоча тяжеленные, будто мокрым песком набитые ноги, добрел с ее помощью до дивана и рухнул бревном. «Да-с», - только и сказала Айка, глядя на бездыханное тело. Она вернулась на кухню приготовить уксусную воду. Уксусная вода собьет температуру лучше всяких лекарств. В детстве, когда она болела, татарская бабушка по матери всегда растирала ее такой водой и поила травяными отварами, а русская бабушка по отцу пичкала таблетками и малиновым вареньем. От общих усилий Айка выздоравливала, но каждая бабка считала, что именно ее лечение помогло. А вот дочке ее ничего не помогло. Умерла от ОРЗ в четыре месяца. И это на пороге двадцать первого века! Крошечка, ангелочек, кровиночка синеглазая... Чем ее только не пичкали, не кололи и не растирали - ничего не помогло. Такая вот беда.
Она ловко раздела Димку, и, обтирая уксусом, все ворчала и причитала под нос:
- И что ж мне так с мужиками-то не везет. Как нормальный попадется, так то больным, то безработным, а то и вовсе мертвым сделается. Да лежи уже ты, стесняется он, навидалась я красоты этой, - отмахивала она руки Димки, стыдливо пытавшегося прикрыть свою наготу.
- Значит, что у нас получается, - прикидывала она вслух, - Сегодня новый год - никто к тебе не придет, если только за бешеные деньги, а их у меня нет. Завтра - под вопросом. А вот послезавтра я точно приведу тебе своего доктора. Так что ты уж потерпи, воробушек залетный, до послезавтра.
Ночью она уехала на вызов. У проституток, как и у артистов, тоже есть «горячая пора». Только профессия у них разная. И гонорар, несмотря на профессиональный талант, гораздо меньше... А талант у Айки был! Если к ней применить звание, то она народной артисткой была бы. Клиенты ее любят, хотя возраст у нее уже неконкурентный. Она для клиента все - и секс-машина, и психолог, и актриса. А как без этого? Комплексный подход - залог успеха и собственной безопасности. Она в профессии с девятнадцати лет, почти полжизни. Много чего повидала.