Иногда на такого упыря нарвешься, что как на бочке с порохом танцуешь. Вот тут-то психология и пригождается, чтобы незаметно, аккуратно, как сапер на минном поле, нейтрализовать его злобу и агрессию. Только для этого требуется душевное участие. От фальши такие люди совсем озвереть могут. Но у нее есть одна счастливая особенность - в любом человеке, даже в конченом упыре, она отыщет что-нибудь хорошее, зацепится за это хорошее и на другое не будет обращать внимание.
Пару лет назад ей редкостный зверь попался. Гориллоподобный человек. Вернее, лучше наоборот: человекоподобная горилла. Прям с порога схватил ее жестко, перекрутил каким-то борцовским приемом, поставил на колени и волосы на руку намотал, чтоб она даже рыпнуться не могла. Ох она и страху натерпелась. Вот уж где она всю интуицию, все чувства включила, чтобы невредимой остаться.
Найти в нем что-то хорошее никак не получалось. Тогда она представила его себе трехлетним мальчиком - ведь был же он когда-то славным, трехлетним мальчиком, кудрявым, голубоглазым карапузом в складочку? - и зацепилась за эту мысль, как за спасательную соломинку. Только к тому славному малышу, спрятанному в диком звере, и обращалась. Он к ней со злобой, а она с пониманием. Он ее по левой щеке, а она ему правую, с принятием подставляет. И он сломался, почувствовал это непривычное для него, почти материнское, участие и перестал лютовать. Даже постоянным клиентом стал. На хрен ей это, конечно, не надо было, но так уж случилось.
Однажды пришел к ней с котенком. Нашел его, говорит, под машиной. Они ему молочко грели, из пипетки кормили, рот, розовый и беззубый, салфеткой вытирали, а потом трахались, и таким он в тот день нежным был, что и не верилось, что человек этот за убийство срок отмотал, да и сейчас, не моргнув глазом, прибьет любого. Работа у него видите ли такая - бандит он. А где-то месяц назад его грохнули. И ей даже на мгновение стало жаль его. Вернее, не его, а того славного малыша, которого она придумала себе и который так и не вырос в нормального человека. Так что в каждом человеке хоть крупиночку хорошего, да отыскать можно. И он этой крупиночкой, как крохотным зеркальцем, может отражать то хорошее, что еще осталось в нем. Было бы только желание найти ее, эту крупиночку. А то некоторые молодые дурочки думают, что только одного их тела достаточно. Нет, без психологии в их профессии никуда. Без техники и артистичности тоже, конечно. Но с этим делом у нее все в порядке: 6:0 - высшая оценка. Как в фигурном катании.
Димка бредил. День-ночь смешались. Он то проваливался в вязкую темноту, то всплывал в ватную действительность, оглядывал комнату, ища глазами Айку. Чаще всего она подолгу отсутствовала. Но иногда он просыпался и видел, как она, сидя в кресле у окна, что-то вяжет. С небрежно заколотыми волосами, в толстовке и лосинах, серых тапочках-зайцах с вислыми ушами, она стучала-перебирала спицами и была такой домашней и уютной, что с трудом верилось в ее древнейшую профессию. Казалось, вот-вот раздастся в комнате призывно-тоненькое «мама!», она отложит большой ком своего вязания и поспешит на этот детский голосок. Ему нравилось смотреть на нее и он часто, притворяясь спящим, подглядывал за ней из-под полуприкрытых век. Она вязала быстро и сосредоточенно, изредка посматривая в его сторону, и стоило ему открыть глаза, как сразу откладывала вязание, совала ему в подмышку градусник, растирала уксусом, заставляла выпить какой-то отвар или что-то съесть и при этом напускно ворчала: «Свалился же ты на мою голову, воробушек, а то мне без тебя скучно жилось!»
Через день Айка, как и обещала, привела своего доктора. Гинеколога... Димка попытался было пошутить по этому поводу, но Айка строго цыкнула:
- Не ржи! Она знаешь, какой специалист? Камень тебе вместо сердца вставит и стучать его заставит. Ну или, чтобы ты не сомневался в ее квалификации, письку тебе на лоб пришьет - будешь ходить с хоботом, как слон, - громким шепотом пояснила она, пока врач мыла руки в ванной, и Димка уже с уважением посмотрел на вошедшую в комнату женщину, а увидев ее вблизи, не усомнился в Айкиных словах - такая и пришьет, и стучать заставит.
Суровая женщина лет сорока пяти с собранными в тугой пучок волосами, провела по нему длинным холодным взглядом, будто вскрыла скальпелем от макушки до пяток, и чуть скривила узкий рот - видимо, поставила диагноз: нищеброд в гостях у проститутки.
Повинуясь ее жестам, он послушно поднял майку, открыл рот, дал послушать грудь. Она задала пару вопросов, дала пару советов, поставила пару уколов и вынесла короткий вердикт: воспаление легких, антибиотики, постельный режим. Эта сухая докторша напомнила чем-то гестаповку из фильма про Штирлица: белобрысую и вроде бы симпатичную, но такую бессердечную и непроницаемую, что в ее присутствии становилось не по себе. Он слышал, как возле двери Айка рассчиталась с ней за визит. Вот черт, опять за него платит женщина! Когда это уже закончится и он начнет раздавать долги?