— Блондинки? Все жертвы были блондинками? Я не знала…
— Абсолютно верно! Все жертвы — яркие, красивые блондинки с длинными волосами. Но это не значит, что темноволосым девушкам не стоит быть осторожными. Последние две жертвы были жгучими брюнетками перед убийствами.
— Но вы только что сказали…
— Именно! Как установили криминалисты — прямо перед убийством, он перекрасил своим жертвам волосы, доведя портрет до своего идеала…
— Fuck! Да простят меня мои слушатели… Но по-другому не скажешь! Что получается, доктор — наш убийца ненавидит блондинок?
— Скорее наоборот. Он влюблён в один единственный «образ» — её образ! И каждая жертва — это она, его идеал, только в другой оболочке. Но при этом он боится зависимости, унижения, боли и очередного предательства — и потому убивает сам, работает на опережение, чтобы ему опять не сделали больно. Это объясняет, почему он выбирает одну и ту же внешность, но никогда не оставляет жертву в живых — это контроль через уничтожение.
— Но он может остановиться рано или поздно? Даже если полиция его не найдёт?
— Вполне возможно, он так думает — да. Он думает, что когда найдёт свой идеал, который не предаст его и всегда будет рядом — он остановится.
— Но на самом деле?
— На самом деле — нет. Сам он уже никогда не остановится, Анжелика…
— Да уж… Джеф, а ты что думаешь?
— Да что тут думать, Энджи… Я просто немножко в замешательстве и в лёгком шоке…
— Да мы все в шоке, Джеф! Доктор, а кто же эта женщина, которая сотворила маньяка? Есть какие-то мысли на этот счёт?
— Есть, конечно. Могу допустить, что лет в 13–15 его совратила соседка, старшая сестра, или, что вероятнее, мачеха… А потом что-то между ними произошло, что травмировало парня. Либо она отвергла его, либо предала, либо просто разочаровалась в парнишке. Это очень серьёзная травма, которая зрела годами и, в итоге, сформировала патологическое поведение, переросла в тяжёлое, искажённое восприятие женщин.
— Похоже на сценарий к мрачному триллеру… [тяжёлый вздох]
— Именно, Джеф! Но это жуткая реальность, в которой мы с вами живём…
— Доктор Брайант…
— Да, Джеф?
— Доктор, скажите… Вы можете по поведению убийцы, опираясь на свой опыт, предположить — кто он? Его возраст, типаж, профессию, привычки?
— Интересный вопрос, и, надо признать, вполне закономерный. Но если бы всё было так просто, полиция бы давно его арестовала… Но всё же, спешу опередить ваш следующий вопрос, скепсис и читаемое на лице разочарование, Джеф — кое-что я всё же могу предположить.
— Это было бы очень интересно и для нас, и для наших слушателей. Мы вас внимательно слушаем, доктор.
— Спасибо, Анжелика… Кхм… Кхм… Я могу предположить, что это — белый мужчина… Ему от 25 до 35 лет. Он образован, с хорошими манерами. У него может быть престижная работа, друзья… Он хорошо умеет имитировать «нормальность» — может быть обаятельным, общительным, весёлым… Именно это и делает его опасным. И он знает, как работает полиция — он просто совершает идеальные преступления, не оставляя следов… Да, Анжелика? Вижу, у вас назрел очередной вопрос?
— И не один! Скажите, доктор…. Это может быть полицейский?
— В том-то и дело, Анжелика… Это может быть и полицейский. Или кто-то, кто тесно связан с системой правопорядка — охрана, криминалистика, армейский следователь, врач… Кто угодно, кто знает, как устроено расследование и как не оставлять следов…
— У него может быть семья? Жена, дети?
— Вряд ли… Обычно — да, но не в этом случае…
— Почему?
— Потому что семья требует эмоциональной вовлечённости. А наш убийца — эмоционально изолирован. Он может хорошо имитировать чувства, но не способен на настоящую привязанность. Он боится близости, боится быть уязвимым.
— Даже с детьми?