Я ей не брат и не муж, чтобы безоговорочно верить в мою невиновность и непричастность. По сути — я чужак с улицы, который на неё работает чуть больше месяца. Никаких обид. Сомневаться во мне — её право…
— Нет, — помотал я головой. — Я ничего никому не сливал.
— Хорошо, — нахмурив лоб, кивнула она.
— Хорошо?! — удивился Грейсон. — И это всё?
— Никуда его не ведите, ждите здесь! — распорядилась Мишель, строго глянув на охранников и пропустив вопрос старшего юриста мимо ушей, развернулась и уверенным шагом двинулась обратно в сторону лифта.
Мишель влетела в кабинет своего дяди на тридцатом этаже, словно маленький разъярённый ураган, проигнорировав и возмущённо окрикнувшую её девушку с ресепшена и какого-то стажёра, испуганно пробормотавшего «Мистер Хадсон занят…».
— Ты это серьёзно?! — рявкнула она с порога на сидящего за своим рабочим столом у большого окна и удивлённо поднявшего на неё глаза мужчину, с грохотом захлопнув за собой дверь. — Стоун?! Ничего лучше не придумал, чем обвинить моего стажёра?!
— Это придумал не я, — поморщился Хадсон. — Служба безопасности провела расследование…
— Да мне плевать на вашу службу безопасности! — недовольно прорычала молодая юристка.
— Плевать — не плевать… — пожал Хадсон плечами и откинулся на высокую спинку своего кожаного кресла. — Но расследование проведено и выводы сделаны.
— Какие, нахрен, выводы?!
— Кроме всего прочего… — вздохнул хозяин кабинета. — Он новенький. Не наш. Не проверенный. Сколько он у нас работает? Месяц?
— Почти полтора!
— Угу… — кивнул Хадсон. — И всегда крутится рядом с тобой. Это уже подозрительно.
— И что? — Мишель недовольно посопела. — Если рядом — значит виноват?
— Есть ещё ряд факторов…
— Каких?! — перебила девушка недовольно поморщившегося старшего юриста.
— Во-первых, — продолжил Хадсон, не повышая голоса, глядя куда-то мимо неё, — утекли детали именно по делу Хендерсона, которые могли знать только ты и… он.
— Ещё ты, Грейсон, Брукс и Рейнольдс! — не осталась в долгу девушка.
— Я не спорю. Но вот что интересно: в понедельник утром мы нашли распечатанные копии договора по Хендерсону в общем копировальном лотке. Кто-то печатал их ночью, вернее, поздно вечером, но не успел забрать или сделал лишнюю копию — это не так важно. А важно то, что в это время в офисе было не так много человек. И уж точно не я и не Грейсон — так что круг подозреваемых сужается уже до четырёх человек и в троих из них я уверен, почти как в себе! Перечислить этих троих? — язвительно поинтересовался Хадсон.
— Не нужно! — недовольно посопела Мишель. — Но это не может быть Алекс! Мы всё время были вдвоём! Это подстава!
— Ну не знаю… В туалет вы тоже вдвоём ходите? А за кофе?
Мишель недовольно сжала губы и тут же нахмурилась.
— Погоди! А зачем кому-то печатать копии договора по Хендерсону?
— Правильный вопрос, девочка! — усмехнулся Хадсон.
— Чёрт! Они всё ещё надеются переманить его к себе?
— Верно. Они хотят сделать техасцу ещё одно предложение, а значит, почему-то думают, что в этот раз оно его заинтересует.
— Не заинтересует, — помотала Мишель головой.
— Заинтересует! — уверенно возразил Хадсон. — Если они полностью дискредитируют вашу схему с офшорами и покажут, какие вы бездари и идиоты.
— Fuck! — выругалась блондинка. — Всё равно — это не доказательство вины Стоуна!
— Согласен, — терпеливо кивнул хозяин кабинета. — Но, как говорил один мудрец — не нужно плодить сущности без необходимости… Если кто-то выглядит как виновный, ведёт себя, как виновный и оказывается не в то время не в том месте — чаще всего, он и есть тот, кто виноват.
— Да мне всё равно, что там говорил какой-то мудрец. Пока нет железных доказательств вины Стоуна — он не виновен! В общем, я хочу, чтобы все подозрения с моего сотрудника были сняты! И точка! — категорично заявила Мишель. — Я сама разберусь с этим.
— Подозрения я пока снять не могу… — тяжело вздохнул Хадсон. — Могу лишь снять обвинения…
— Хорошо! Этого будет достаточно…
— Но! Под твою ответственность, — тут же заявил он, с хитрым прищуром взглянув на свою племянницу. — Если выяснится, что твой парнишка всё же как-то причастен к этому — вылетите с двадцать пятого оба! Он — под арест, ты — к маме под юбку. Или замуж — рожать детишек и варить бульон! Всё ясно?