**- Рамбов — местное сленговое название Ораниенбаума.
Глава 4
Выворачивало меня знатно, но было уже нечем. Не приходя, по сути, в сознание, я вылез из койки, утвердился на ногах. Взял в одну руку чайник, в другую ведро, и вышел в незапертую дверь.
Худшие опасения сбылись. Я вышел в коридор общаги. Не думая ни о чем, побрел по коридору. В середине, слева — дверь в мужской туалет на шесть посадочных кабин. Куда я и зашел. Выплеснул в унитаз ведро. Поставил в раковину чайник, открыл холодную воду. Посмотрел в мутное зеркало. Моя молодая рожа зеленоватого, в неоновом свете лампы под потолком, цвета, меня не ободрила.
Так же ни о чем не думая, сполоснул ведро над другой раковиной. Забрал наполнившийся чайник, и снова вышел в коридор. Тут же наткнувшись на девушку в халате, что шла с чайником на кухню.
— Саша! — укоризненно сказал она — хоть штаны то мог бы надеть.
Помахал рукой, в смысле, сейчас, Лена, и штаны надену. Заодно сообразил, что я вообще босой. С этой мыслью я ввалился в приоткрытую дверь комнаты, из которой только что вышел.
Поставил ведро в угол возле входа, уселся опять на койку и снова огляделся. Присосался к чайнику, лучше не стало.
Обои под потолком отошли, и свисали. Рядом с окном стоит обшарпанный деревянный стул, на нем одежда, видимо моя. Под кроватью обнаружились стоптанные тапочки. Я потянулся, и взял со стула джинсы. 501-й, ношеный Левис. Но в кармане обнаружилась полупустая пачка Мальборо. Я всмотрелся в полумраке- кишеневское. На подоконнике –банка из под пива Туборг, с вырезанной ножом крышкой- пепельница. Я снова отхлебнул из чайника, закурил и задумался.
Если все это всерьез, то дела мои неважные.
Я сейчас нахожусь в общаге Ленинградского Инженерно Экономического Института имени товарища Пальмиро Тольятти, что в студенческом городке у станции метро Лесная. Три дня назад я получил в ректорате диплом, по специальности инженер –экономист. Со специализацией «управление производством».
А вчера, я отмечал эпическое крушение жизненных планов. Не первое и не последнее в моей жизни. Разве что я — молодой, не понимал, что это крушение. Думал пересидеть полгодика и все наладится.
К третьему курсу учебы, я составил себе несколько возможных сценариев своей карьеры. Так вышло, что с девяти лет я сирота. Родители погибли в аварии. Я остался на воспитании тетки, сестры отца. С ее двумя детьми, и мужем инвалидом, в двух комнатах. Она меня любила и любит. Но обременять ее собой я, после школы, прекратил. Ушел в армию, а после армии, поступил в институт.
Но это лишь о том, что рассчитывать мне было не на кого. Поэтому я и разработал несколько планов. Общим в этих планах было- обеспечить себя жильем в большом городе, желательно Ленинграде. Обеспечить сносное существование не только мне, но и семье, что со временем у меня обязательно будет.
А вот способы достижения предполагались разные.
Самый простой — по протекции земляка из Тихвина, наняться на Севера, и тупо заработать на квартиру в Питере. По примеру того самого земляка. А потом найти работу по специальности.
Самый сложный — попробовать податься в науку, и через нее попасть во внешнеторговую организацию. С целью мир посмотреть. Да и благосостояние.
Даже в двухтысячных, я, вспоминая эти планы, хмыкал. И думал, что если бы не развал Союза, все эти планы были вполне осуществимы. И я — по любому бы добился места в каком-нибудь Автоэкспорте. Да и должность у меня была бы — неслабая. Что и как делать, я уже вполне понимал. Лет пятнадцать-двадцать мне бы понадобилось.
И, назло тупицам, что считают что они бы в СССР- огого! я бы и в том СССР ездил мимо них на мерседесе, а они бы орали про наворовал и что там это мудачье орет. Дело ведь не в строе, а в людях. Впрочем — сейчас лето 91-го. Вот такие, сейчас орут что совок говно. Привилегии, нахлебники, даешь капитализм. Ну, недовольны собой, виноваты окружающие -долой, короче.
Но дело в том, что после четвертого курса меня распределили на производственную практику. Институт, в котором я учился- клевый. Это выражалось в сотне мелочей, к примеру вот- нас пихали на практику в перспективные места. Нет, я запросто мог тупо отбыть номер, и за бутылку коньяку, поиметь необходимые бумаги о прохождении практики. Но вышло интереснее.
Короче, меня направили в Четвертый Автобусный Парк, что на Наличной улице Васильевского Острова.
Предприятие меня покорило. Построенное еще до войны, оно работало как часы, занятое пассажирскими перевозками на севере города. При этом сохранив неуловимый питерский дух, и повадки. От таблички на заказном ЛИАЗе: ' Вы Ждете Не Меня А Следующий Автобус', что мчался мимо переполненных остановок на Поклонной, до крутых слесарей в ремзоне.