Но не успели мы толком обсудить свершения, как в кабинет ворвались какие-то люди, с сакраментальным «Всем оставаться на своих местах!». Трое в гражданском представились сотрудниками ОБХСС, и предъявили постановление об обыске. С ними были парторг, и один из слесарей, что избивал меня монтировкой. Как выяснилось позже- понятые.
Все это, весь суровой напор правоохранителей, выглядел пошло, противно, и донельзя глупо. С другой стороны, мой однокурсник, вполне конкретно сел зимой по валютной статье. Хотя, казалось бы…кто только не торговал в Питере валютой в девяносто первом. Но статья еще существовала. И, при желании- применялась.
Менты сразу пристали к моей коробке. Но бутылка «Двина», коробка шоколадных конфет, и газета ' Советский Спорт', даже на взятку не тянули.
Ментам, задумчиво исследующим газету, я пояснил бессмертным задорновским:
— Там интервью Черенкова. Хотел порадовать Константина Александровича.
Потом заговорил директор. И речь его было полна экспрессии. Он говорил о том, что он- не только руководитель комбината, но еще и депутат горсовета. И безусловно поставит вопрос на заседании совета, что это в районе за прокуратура, и что за милиция, что обыскивают депутатов.
К чести старшего мента, он не стал спорить, а просто мотнул головой, и его подчиненные испарились. А потом ушел и он, предварительно принеся извинения.
А директор, и подтянувшийся после ментов главный инженер, попросили меня не обижаться:
— Мы давно знали, что он в директора метит. Ну, ребята ему и подбросили мысль, как все устроить. Васильевич то, как есть, сволочь. Ну ничего, теперь мы с ним по другому поговорим.
А я слушал мужиков, что очевидно радовались, и смотрел в окно. Слесарь, что был с парторгом, пошел в раздевалку. Наверное — переодеваться.
Спустя немного, тщательно уложив в портфель папку с бумагами, я, легкомысленной походкой, тоже прошел в рабочую раздевалку. Где, прямо на входе, встретил Валерия Перминова, жителя Коптева, слесаря. И мгновенно засадил ему лбом в нос. Не отвлекаясь, крепко пробил ему ногой по лицу, а потом, когда он рухнул, и по яйцам. И, такой же легкой походкой, пошел с комбината. Прикладывая платок ко лбу. Не очень хорошо удар прошел. Как бы шишки не случилось. Один- один, в общем…
Вернувшись на Электрозаводскую, я выслушал от Олечки сообщение. Леха хотел меня видеть.
Забежал к своему столу, собрал все документы, товар лицом, так сказать. И предстал.
В голове мелькнула мысль, что до конца жизни Леха не обзавелся секретаршей. Охрана будет. Секретариат возглавит Резнюк, а вот модельной красавицы у врат- нет.
Алексей Анатольевич сидел в своем прокуренном кабинете с сигаретой в зубах. И, к моему изумлению, с фантастической скоростью печатал на машинке.
— Привет — я шлепнул на стол папку — не доверяешь Резнюку?
— У нее и так дел по горло- оторвался он от машинки- а Вова слег с неведомой хворью. Но исполком, требует объяснений! Ты не знаешь, Алекс, почему они меня не любят? Сами придумали, выдвинули…Теперь раз в неделю пристают со всякой херней…
— Ну…- я достал сигареты — Кто же любит умных и красивых? Никто, Леха! По себе знаю.
— Подожди прибедняться — ухмыльнулся он — сейчас ребята подойдут, им и страдай.
— Я так понимаю, вы решили оставить меня нищим. Для того что б я не расслаблялся.
Мне было приятно, что Леха решил сразу же расставить все по местам. Потому что людей попроще, в момент подведения итогов, сплошь и рядом страшно колбасило.
Если избегать деталей, я, на деньги покупателя, купил тому покупателю товар. В результате, заработал семьсот шестьдесят тысяч рублей. Эти деньги у меня на счету.
Теперь вопрос: — сколько из них полагается мне?
И в двадцать первом веке, я постоянно встречал россиян, что в такой ситуации, искренне считали что это их заработок. Никому из них не пришел в этот момент в голову простой вопрос- а сколько бы он заработал, если бы ему не предложили этот проект?
То есть, человеку дали — тему, ресурсы, контакты и контрагентов. Он, в меру сил и разумения, провел сделку,
Вот на выяснении вопроса, сколько полагается реализатору — ломались многие.
Частенько люди искренне думали, что им полагается девяносто процентов. Более или менее вменяемые, хотели не меньше половины.
Когда люди, давшие человеку эту работу, объясняли ему, что к чему — тут то и срывало крышу у горе- предпринимателей.
Это я к тому, что мне сейчас, предложат процентов десять. Много- пятнадцать. Впрочем то, что я все понимаю, не отменяет возможности поторговаться.