— И чем это кончится?
— Путчисты вдруг увидят, что руководить не получается, а вот ответственностью пахнет конкретно. И соскочат.
— Три дня? Хотя, да. Потом, нужно будет начинать делать как положено. Тылы подтягивать и разворачивать, нестойкий элемент зачищать, и как минимум изолировать, вводить комендантский час и пропускной режим…Эти придворные балеруны на такое решение не способны. Они, Сань, если честно, вообще ни на что не способны…
Продолжить он не успел, открылась дверь, и в проеме нарисовалась Резнюк:
— Вы чего здесь спрятались? Сидите, и боитесь?
— Я-то спокоен, Оль — Серега не счел нужным менять позу — это Лукин мечется. Хочет или сбежать в глухой лес, или мужественно пойти с триколором по Тверской. Думает, что куча девок набежит, на такой героизм…
— Не слушай его, Резнюк. Я думаю поехать домой и лечь спать.
Вообще то, я тщательно обдумывал мысль, позвонить в Бусиново, Маринке. Мы конечно расстались. Но в условиях госпереворота, будет неплохо на пару дней успокоить испуганную женщину. А потом сказать: " Прости, дорогая, демократия не ждет!". И уйти вдаль в ослепительных лучах восхода свободы… Молодое либидо, мать его… после моего захвата, трахаться хотелось невероятно. А тут еще и Олечка, ни грамма не стесняясь, добавила:
— Это ты меня так приглашаешь в гости?
— Это я так говорю, пойдем, Серега, выпьем, раз наливают. Демократия в опасности.
— Пожалуй — Серега легко встал — не обращай внимания, Оль. Лукин, он тупой — шо ваще.
Мы вошли в конференц-зал, что бы услышать от Коли Родионова, до недавнего времени МНСа, что он созвонился с братом. Тот говорит, что на Манежной — танки. Но студенты решили собраться, и идти колонной к Белому Дому по Тверской и Калининскому.
Вообще, народ был слегка взвинчен. Пара десяток человек, одновременно обсуждали, что же теперь будет. В телевизоре Зигфрид таскал по сцене Одетту. Серегу, как бывшего военного, сразу же окружили, налили, и принялись расспрашивать.
Я потихоньку плеснул себе водки в стакан, и сел в углу, рядом с Борей Андроновым, что ухмыляясь разглядывал бурление.
— Привет, Борь. Как дела, что там менты?
— Менты чистят рынки и притоны под шумок. Злятся, что вместо шашлыков на даче — усиление и спец режим. В общем, тащат службу.
Тут, прямо посреди фуэте Одилии, балет в телевизоре прервался, и кто то сделал звук громче.
Дикторы Евгений Кочергин и Вера Шебеко, начали по очереди читать всю эту ГКЧПшную муть.
Впрочем, тут же поднялся шум и гам. Никто не верил в болезнь Горбачева, никто не верил, что в результате хоть что-то улучшится, и в воздухе висел вопрос ' Что делать?'. Тут в зал вошел Вова Кузьмин, и сообщил, что говорил с профбоссом ВАРЗа. Там готовятся к забастовке, и уверяют, что и на других предприятиях Москвы собираются бастовать. Снова поднялсяшум. Боря засмеялся:
— Слушай, Сань. Ты же, как и Леха — экономист?
— Я бы так не сказал. Диплом, впрочем, имею.
— Вот объясни мне, Лукин. Чем недовольны наши здесь — он кивнул на горячо дискутирующую вокруг публику — мне понятно. Они только попробовали приличных денег и им обидно. А чего работягам-то не хватает?
— Работяги смотрят кино и недоумевают. Почему тамошний бомж одет дороже лекальщика? Ну, они и хотят, получать как в США, а работать как здесь.
— А сколько в штатах сейчас средняя зарплата?
— Не помню. Тысячи полторы, вроде.
Обсуждать происходящее мне не хотелось. Я отлично помню это все. И тут, подвалила Олечка Резнюк. Похвалила мои обновки, в смысле водолазку и белые кроссовки производства неизвестных китайских крестьян. По виду, точь-в-точь что-то страшно модное. Сдуру сказал ей, что намерен окостюмиться. И получил в ответ подробнейшую лекцию о модных тенденциях. Ну, что модный сейчас силуэт — перевернутый треугольник. И исходя из этого, и нужно подбирать костюм.
Но я беседу не поддержал. Знаю я эту Олечку, вообще- то. Оглянуться не успеешь, как она согласится, так уж и быть, помочь тебе подобрать костюм. Хотя, я просить ни о чем не намерен. А там и окажемся мы с ней в каком магазине, и больше того, вдвоем в примерочной. В тот момент, когда я буду без штанов. А я, без штанов, совершенно теряю волю, и абсолютно беззащитен от Резнюков.
В общем, я махнул водки. И попрощался с народом, сославшись на Лехино распоряжение быть завтра трезвым и на авто, что еще нужно будет где-то заправить.
Татарин в металлоремонте сообщил, что нечеловечески потрудился. Но так уж и быть плати как договаривались, черт с ней со срочностью. И я поехал домой.
Часы показывали двенадцать дня. И я решил, что для первого дня ГКЧП, я потрудился достаточно. В прошлый раз я и вовсе проснулся после трех дня.