Ефим рассказал о новом свидетеле, о том, как воевали с ним в Чечне, о том, как он согласился быть свидетелем в суде, о плёнке, которую сейчас проявляют.
Макарыч одобрительно покачивал головой.
— Хорошо, что ты пошёл, со мной он бы не был так откровенен.
Парень замычал, стон вырвался из его груди, видно, от души приголубил его Ефим.
— Ну что, очухался? — спросил Ефим, — вот теперь твоя жизнь зависит от твоих показаний.
Тот нахмурился.
— Можно подумать, что вы оставите меня в живых, — сказал он, мотнув головой. — Ладно, спрашивайте, выбора у меня всё равно нет.
Ефим включил диктофон.
— Кто тебя нанял, под кем работаешь?
Юноша поднял голову.
— Можно подумать, что ему что-то будет. Да он уже столько дел наворотил, пахан его прикрывает, не достать вам его, легавые.
— Не тебе решать, достать не достать, думаешь против прокурора закон не писан?
— Что же вы его до сих пор не задержали, кишка тонка? вояки чёртовы! — с хохотом ответил парень.
Макарыч приподнялся, связанный как-то съёжился.
— Ладно, расскажу всё, что знаю!
— Вот и ладно, — сказал Макарыч, присаживаясь. — Все имена, фамилии, обо всех своих делах.
— Меня зовут Алексей Симонов, а этих двоих Антон Воронин и Савелий Шестак, он и есть прокурорский сын. Когда Савелий изнасиловал двух школьниц одной тринадцать, а другой четырнадцать, здорово струхнул, побежал к папочке, но обошлось, больно большие деньги пахан заплатил, да и нам перепало за молчание.
Ефим удивлённо на него смотрел.
— Значит, он насиловал, а вы вроде ни при чём. Зрителями были?
— Да нет, он держал их на прокурорской даче, ведь там никто искать не будет. Мы с ним связываться боялись, он был за старшего, ещё были делишки да всё обходилось, деньги делали своё дело.
— В машине вы всегда были втроём? — спросил Ефим.
— Да, всегда, но за старшего всегда был Савелий.
Макарыч тяжело вздохнул. Ну а теперь расскажи, за что убили семью водителя?
— А, это, я туда не ходил, сидел за рулём, Савелий и Антон одни пошли, хотели бабу поиметь, красивая зараза, Савелий её в магазине заприметил ну и слегка прижал, а она прыткой оказалась: треснула его по башке бутылкой водяры. Савелий озверел совсем, приказал узнать, где она живет, он не успокоится, пока на её животе роспись свою не поставит. Она ещё узнает, с кем имеет дело.
Когда подъехали, мужика дома не было, они и зашли, но кто знал, что там её отпрыски окажутся, дети совсем, пришлось и их подчищать.
Савелий вышел весь в крови, злой, тут ещё Антон заартачился:
— Савелий мы так не договаривались, детей зачем тронул? Ну поиграл бы с бабой да успокоил бы её, но дети — это уже вышка.
— Ты мне не указ, — сжав кулаки, сказал Савелий. — Ещё раз откроешь рот — пожалеешь.
=========
К хижине подъехала машина Ефима. Павел и Агния удивлённо смотрели на гостей.
Из машины вышел Макарыч, Ефим, незнакомый мужчина с палочкой, а из багажника достали парня с наручниками на руках.
Агния предложила всем сесть, парня в наручниках посадили на стул подальше.
Ефим разложил на столе фотографии, на которых было видно, как Савелий насиловал несовершеннолетних, а кто-то снимал его на камеру, как заходили в дом Павла, как закапывали чьи-то тела в лесу.
Гаврил рассказал всё, что видел со второго этажа своего дома.
Агния попросила киллера повторить свой рассказ на камеру, тот охотно повторил всё, что уже ранее рассказывал.
Павел сидел, сжав кулаки, пальцы его побелели, он с ненавистью смотрел на юношу, но Ефим предупредил его:
— Он нам нужен, как свидетель.
Агния собрала все документы и вернулась в город вместе с гостями.
Прокурор сидел в своём кабинете, перебирая бумаги, в дверь постучали.
— Ну кто там? просил же не беспокоить, я занят, — сердито крикнул он.
Дверь распахнулась, в кабинет ворвалась группа захвата с оружием. Прокурор с удивлением уставился на них.
— Что вы себе позволяете, вы знаете кто я?
Один подошёл к нему и вытащил наручники и защёлкнул их на холеных руках прокурора.
— Вы, наверное, не совсем понимаете, с кем имеете дело? вам может не поздоровиться!
Воронина Антона и Савелия Шестака взяли в этот же день. Они не выходили на улицу, Чёрная машина стояла против окон, они не могли понять, куда девался Алексей, который должен был убрать Макарыча, звонок в дверь обрадовал их, наконец-то вернулся, открыв дверь, они онемели, наручники защёлкнулись на их руках. Савелий заявил:
— Я имею право на один звонок, я знаю свои права. Вы, наверное, не знаете, кто мой отец?