Томас качает головой и почесывает подбородок.
— Ты, наверное, прогуляла школу в тот день, когда говорили, что курение вызывает рак.
Я смеюсь. Его слова вызывают в памяти мою аналогию, которой я делилась на днях Каре. Снова смотрю на его мерцающее лицо. Он моя личная луна — недостижимый и позволяющий восхищаться собой издалека. И он моя раковая опухоль, медленно меня убивающая. Я и не возражаю.
— Я не боюсь умереть, — выбалтываю я ему свои мысли и снова затягиваюсь. Томас смотрит на меня с незнакомым блеском в глазах, который мне не понять, как бы я того ни хотела. Хорошо, пусть это останется тайной; тайна не сможет навредить. — И потом, скорее всего, я и вправду могла прогулять в тот день. Я не из тех, кто посещает занятия без пропусков.
— А на кого ты похожа?
— Не знаю. На кого-то плохого. Я бросала школу. Не делала домашние задания. Учителя считали меня сущим кошмаром.
— Ты считаешь, все это уместно рассказывать своему профессору?
Томас стоит засунув руки в карманы и скрестив ноги. На нем черные зимние ботинки с серой подошвой; их брутальный вид заставляет меня улыбнуться.
— Но ведь сейчас вы не мой профессор. А я не ваша студентка. Я просто нарушительница.
— На твоем месте я был бы поосторожнее. С нарушителями правил часто случается что-нибудь нехорошее, — говорит он таким голосом, от которого пропадает мой собственный.
На губах у Томаса появляется сдержанная улыбка, в то время как он окидывает взглядом мое лицо. Я краснею, а по коже бегут мурашки. Он стал единственной точкой моего внимания. Вобрал в себя все грани моего мира, и все, что я сейчас вижу, — это его растрепанные ветром волосы и точеные черты лица. Я так поглощена им, что не сразу заметила, как он забрал у меня сигарету.
— Как бы сильно меня ни раздражала, я все же не хочу, чтобы ты заработала себе рак от моей сигареты, — говорит Томас, после чего делает затяжку.
— Ну и ладно. Подумаешь, — ворчу я. — Кстати, что вы делаете здесь на холоде, да еще без куртки? Разве вы не пропустите стихотворения своих студентов?
Он искоса на меня смотрит.
— Одежды на тебе хватит на двоих, и, кстати, хочу задать тебе такой же вопрос.
— Захотелось подышать свежим воздухом.
Зажав сигарету в зубах, Томас бросает на меня многозначительный взгляд. Его глаза говорят сейчас то же, что и на прошлой неделе он произнес вслух: «Ты ко мне неравнодушна».
По примеру Томаса тоже отвечаю взглядом. Склонив голову набок, я прищуриваюсь: «А не много ли ты о себе возомнил?»
Его смешок легкий и тихий.
— Да, мне тоже. Но потом вышла ты и все испортила.
— Вы такой общительный и доброжелательный, — я качаю головой. — Зачем взялись за эту работу, если так ненавидите и ее, и студентов?
— Не только студентов. Я терпеть не могу всех людей, — отвечает Томас. — Но работать-то все равно нужно, правильно?
— Вообще-то, я так не думаю. Разве вы не выдающийся и всячески премированный поэт? Разве не должны сейчас работать над новой книгой? Пьяный, взаперти, с отросшей бородой, или что-то вроде того.
— Уверена, что описываешь поэта, а не свои жизненные цели?
— У меня не вырастет борода. Я девушка, если вы еще не заметили.
В его поведении что-то меняется. Не знаю, что именно, но Томас словно с большей остротой ощущает мое присутствие. Как будто я прикоснулась к нему, не тронув и пальцем. От этого в моем теле оживает каждое нервное окончание.
— Как раз заметил, — бормочет он.
Такое чувство, будто он так же, не касаясь на самом деле, прикоснулся и ко мне, поскольку по коже проносится горячий электрический разряд, вызывающий волны дрожи. Я плотнее кутаюсь в шубу и потираю предплечья в попытке прогнать это ощущение.
Когда Томас бросает выкуренную сигарету и тушит ее носком ботинка, зимний ветер еще больше запутывает его черные волосы.
— Наверное, тебе пора возвращаться. Бойфренд ждет.
— Какой еще бойфренд?
— У которого ты отпила из стакана.
Мне требуется целая секунда, чтобы понять, о чем он говорит.
— О, вы про Дилана? — хихикаю я. — Тоже попались? Я и не знала, что настолько талантлива. Просто пыталась кое-кому кое-что доказать.
— И что именно?
— Что любовь не всегда без взаимности.
— Что ты знаешь про любовь без взаимности?
— Больше, чем вам кажется.
— Да неужели? Тебя бросил парень перед выпускным? Или — дай я угадаю — не позвонил после свидания? Разве не так выглядят истории любви в старших классах?
Внутри меня закипает обжигающая ярость. Как так происходит, что за считанные минуты рядом с Томасом я испытываю такой широкий диапазон эмоций? Почему в его присутствии я чувствую множество всего — пока не появляется ощущение, что вот-вот взорвусь? И меня совершенно ничего не пугает: ни его грубость, ни едкие комментарии. Я хочу дать ему так же много, как и получаю.