Кстати, быть хорошей бесит. И чтобы забыть о внезапном звонке Калеба, мне страшно не хватает покурить. Какого черта он мне звонил? Может, чтобы, как и мама, «не пригласить» меня на вечеринку? Впрочем, это даже к лучшему. Мне плевать как на эту вечеринку, так и на Калеба. Если у меня получится, я бы вообще больше никогда его не видела. Как бы я с ним столкнулась лицом к лицу? Что бы сказала?
Со мной все в порядке. Но тогда почему мне хочется плакать?
Я даже не заметила, что занятия закончились, пока не услышала скрип стульев и разговоры студентов, собирающих вещи и намеревающихся уходить.
Эмма кладет руку мне на плечо.
— Ты идешь?
— Ага. Да. Сейчас, только соберусь.
Но как только убираю в рюкзак свой блокнот и собираю всю свою зимнюю одежду, я слышу свое имя.
— Мисс Робинсон, я хочу, чтобы вы задержались.
Я нервно сглатываю от формального и сдержанного тона Томаса. И не знаю, достаточно ли у меня сил на противостояние с ним. Я говорю Эмме идти без меня, и они с Диланом уходят. Аудитория уже опустела, когда, оставив вещи на столе, я медленно подхожу к его столу.
Скрестив руки на груди, Томас наблюдает за мной с нескрываемым вниманием. Посмотрев на него, я собираю воедино отдельные части его образа. Бордовая рубашка и черные джинсы. Растрепанные волосы. Мерцающие глаза. Гладкая линия челюсти. Он мягко проводит большим пальцем по своим губам. Мне хочется одновременно и продолжать смотреть, и сбежать подальше от его мужественной красоты. Она действует слишком успокаивающе и слишком подавляюще для моих чувств.
Он второй раз оставляет меня после занятий. В первый заявил, что я к нему неравнодушна, и в итоге это стало правдой. Что он мне скажет на этот раз?
— Как вам сегодняшний урок, мисс Робинсон?
Вот я и попалась. Я практически не обращала внимания — и он это знает, уверена. Но я решаю продолжать игру.
— Отлично, как и всегда.
— Правда?
Продолжая смотреть на стол, я киваю.
— Помнишь, что я сказал, Лейла? — его сильный глубокий голос создает вибрацию по всему моему телу. — От вранья могут появиться неприятности.
Я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть на него. Вибрация усиливается и превращается в беспорядочную дрожь, от чего я отвечаю ему хриплым шепотом:
— Небольшие неприятности меня не пугают.
Еще раз проведя большим пальцам по губам, он опускает руки и засовывает их в карманы. Молчание между нами будто имеет особый подтекст. Словно Томас что-то готов разоблачить. Мой пульс ускоряется.
— Кто такой Калеб?
У меня перехватывает дыхание, и все, что я могу сделать, — это сдавленно выдохнуть. Выдох звучит слишком тихо и слишком громко одновременно. Словно легкий ветерок. Словно взрыв.
Откуда он знает это имя?
Имя того, кого я люблю, произнесенное низким голосом Томаса, звучит неправильно. Калеб такой нежный, такой мягкий. Его имя нужно произносить тихо и с почтением. Он совершенно не похож на Томаса — как и на меня, кстати.
Когда я ничего не отвечаю, Томас хмурится.
— Он сделал что-то с тобой? Обидел?
— Что? — это допущение настолько дико, что мне не остается ничего другого, кроме как бессвязно бормотать.
— Парень, который звонил тебе вчера, — поясняет он. — Он обидел тебя? Сделал больно?
Я качаю головой, еще не успев прийти в себя от новости, что Томас знает про Калеба.
— Это не твое дело.
Я отвечаю на автомате, но вместо приказного тона говорю тихо и неуверенно. Это не его дело. Произошедшее с Калебом не касается больше никого.
Но несмотря на это, из меня рвется наружу желание во всем признаться. На долю секунды меня веселит мысль, что я обо всем расскажу Томасу. Абсолютно обо всем. Не утаивая ни единой детали.
Это совершенно новое чувство, чуждое мне и пугающее. Я не могу. Не могу рассказать ему о том, что сделала. Он меня возненавидит. Хотя это мне понравится. Мне необходимо быть обвиненной. Чтобы кто-то напомнил мне, почему я заслуживаю быть изгнанной собственной матерью. Скажи мне, какая я плохая. Какая жалкая, отвратительная и сумасшедшая.
Боже, я так запуталась.
— Я пойду, — говорю я. Потому что если останусь, то выболтаю все свои секреты.
Я собираюсь уйти, но он останавливает меня, схватив за запястье. Это второй раз, когда он прикасается ко мне. Кожа к коже. Сейчас это не так шокирует, но ощущения столь же яркие. В воздухе словно что-то взрывается, после чего наступает полная тишина. Вселенная замирает и лишь спустя мгновение возвращается к жизни. Я знаю, что дверь в коридор открыта. Знаю, что поблизости есть люди. Знаю и то, что ему не стоит держать меня за руку, но мне плевать. Я не могу по-другому…