По счастью, обратный путь оказался не таким трудным, как спуск к выбоине. Пристегнув лыжи к ботинкам, что оказалось не так-то просто сделать, поскольку руки у меня замерзли и плохо слушались, я двинулась к лесу и дальше — вверх по склону холма к дому.
Когда я подходила к ферме, то обнаружила, что там во всех окнах горит свет. Этот свет, лившийся из родных окон и разгонявший сумрак, был для меня всю жизнь чем-то вроде света путеводной звезды. В эту минуту меня охватило пронзительное чувство ностальгии. Неожиданно для себя я осознала, что мой дом здесь и другого у меня не будет. По этой причине мысль о том, что я могу его лишиться, стала для меня нестерпимой.
Окно моей спальни было освещено так же, как и окна других комнат. Это показалось мне странным. Я была уверена, что, выходя из комнаты, выключила лампу. В следующую секунду в моем окне обозначился силуэт Винсента, и у меня екнуло сердце.
Между тем он подошел к окну и прижался лбом к стеклу. Хотя черты его лица скрывала от меня сплошная стена снега, я поняла, что он кого-то высматривает.
В следующее мгновение я похолодела от страха: Винсент высматривал меня.
Войдя в дом через вторую дверь, я увидела Райана, который стоял у кухонной плиты. Услышав мои шаги, он повернулся, чтобы поздороваться, да так и застыл на месте: в глазах его отражалось изумление, к которому примешивался страх.
— Что с тобой случилось?
Я подняла руку, коснулась пальцами больной скулы и поняла, что, пока я ходила по лесу, под глазом расцвел большущий синяк.
— Все понятно, — сказала я. — Когда мы с тобой разговаривали, ушиб был еще слишком свеж, поэтому ты ничего не заметил… Дело в том, что мы с Эми поссорились и она меня стукнула.
— Довольно эксцентричный поступок, ты не находишь? — спросил Райан, разглядывая кровоподтек у меня на скуле.
— Она видела меня с Ноа, — сказала я по всегдашней привычке рассказывать брату все.
— И что же?
«Ничего не случится, если он узнает правду, — подумала я. — Подумаешь, тайна Мадридского двора! Бабка-то знает, а Эми уж подавно. Наверняка они ему об этом расскажут».
— Мы с Ноа занимались любовью — вот что.
— Понятно… — протянул Райан, и на лице у него промелькнуло выражение, которое я не успела расшифровать. Что это было? Беспокойство? Неодобрение?
Мне нужно было подняться на второй этаж.
— Я только что видела у себя в комнате Винсента.
Глаза Райана взволнованно блеснули.
— Ты уверена? Как ты могла его увидеть? Ведь тебя не было дома?
— У меня в комнате был включен свет. Он стоял у окна и следил за тем, как я шла к дому.
Райан мельком глянул из окна во двор, где ветер вихрем завивал снег, а потом переключил внимание на меня.
— Он все еще там?
— А вот я сейчас пойду и узнаю, — зло бросила я и собралась уже было идти, как вдруг послышались шаги и на кухню вошел Винсент. На нем было пальто, а взгляд его был устремлен к входной двери. Сделав вид, что не заметил меня, он уже хотел пройти мимо, но я схватила его за рукав пальто.
— Куда это вы собрались, а? — дерзко глядя на него, осведомилась я.
Он высвободил рукав.
— Хочу выйти на воздух.
— Я видела вас у себя в комнате.
Он ухмыльнулся.
— Ну видели — и что с того?
— Что вы там делали?
— Возможно, то же самое, что вы — в комнате Эми. Вчера вечером, — нагло сказал Винсент.
Кровь бросилась мне в лицо.
— У вас не было никакого права заходить в мою комнату, — пролепетала я в крайнем смущении.
— Я знаю. Надеюсь, вы извините меня за вторжение?
— Куда вы идете?
— Хочу зайти на конюшню и взглянуть на место преступления. Быть может, отыщу какую-нибудь относящуюся к делу мелочь, которую упустила из виду полиция.
— Пусть идет, Бретт, — произнес Райан.
— Никуда он не пойдет! — воскликнула я, вцепляясь обеими руками в его пальто. Теперь лицо Винсента находилось от меня совсем близко, и я заметила, что зрачки у него крохотные, как булавочные головки, а кожа на лице нездоровая — желтоватая, с характерным восковым блеском. Этот желтоватый оттенок и блеск я подмечала тысячу раз — у пациентов, кое у кого из знакомых, даже у некоторых врачей.
— Скажите, Винсент, что вас больше цепляет? Кокаин? Героин? ЛСД?
— Вам, Бретт, сейчас лучше заниматься своими проблемами. Не пора ли очнуться от спячки и обратить свой въедливый взор на руки брата, которые, между прочим, испачканы кровью вашего отца? — сказал Винсент. Потом он запрокинул голову и расхохотался. Его смех напоминал птичий клекот и показался мне до такой степени странным и неестественным, что я невольно сделала шаг назад.