Дома, чтобы не разбудить родню, забрался на сеновал, а там, занялся тем, что и планировал — начал сочинять названия, для своих новых способностей.
— Где был? — это мой папа, допрос устроил.
— У Соньки ночевал, — откровенно ответил я. Ну, а чего скрывать? Всё равно ведь надо сознаваться, почему бы это не сделать сразу.
— Хм? — удивился отец, — И ты так спокойно об этом говоришь?
— А чего волноваться, батя? — тут уже удивился я, — Ты человек вразумительный, сам должен всё понимать. Мама тоже у нас женщина умная, покричит, поругается и смирится. Да и не вижу я ничего такого, чтобы было чего стыдиться.
— Ну… Не рано?
— Нормально, батя, нормально. Сам знаешь, любовь она не спрашивает, когда нагрянуть.
— Любовь ли, сынок?
— Любовь, батя, однозначно, — уверенно ответил я, — Я теперь Соньку никому не отдам и обидеть не позволю.
— Хм, — поморщился отец, — Эх, не пара она тебе, сынок. Не пара. Ты молодой ещё, тебе жить, да жить. А ты в такое дерьмо умудрился вляпаться.
— Ну и в какое это я дерьмо вляпался? — заинтересовался я, — А то смотрю, ты всё время морщишься при упоминании Соньки или её семьи.
— Отец её, Яков, в гражданскую у Петлюры служил, хоть и не долго. Говорят, еле ноги потом от них унёс. Но как бы то ни было, неблагонадёжным он у нас числится, хоть и не опасным. А тут ты, со своей любовью…
— Тю… — протянул я, — Да плевать, где он служил. В то время, брат на брата шёл, сын на отца. На то она и гражданская война. Сейчас он простой сапожник и вреда от него нет. Да и служба у Петлюры… Я не знаю, какая там у него служба была, он же националист ярый, как туда еврей затесался? Впрочем, уже не важно — дети за отца не в ответе. Причём тут моя Сонька? К ней претензий нет? Да и уедем мы скоро.
— Куда это ты собрался? — удивился отец, сбитый с мысли резким переходом темы.
— Поступать поеду, в Москву, ну и Соньку с собой заберу.
— В Москвуу-ууу… — протянул отец, ток же, как недавно это делали Федька и Сонька. Вот чего так удивляются? Город как город, большая деревня.
— В неё самую, — коротко ответил я.
— Ну, ну. И на кого? Ты же вроде в Богучар собирался, учителем хотел стать?
— Не хочу я в Богучар и не хочу учителем. А на кого и куда, в Москве разберусь на месте, там выбор шире. Главное, сейчас ехать, не затягивать. Пока освоюсь, пока определюсь с выбором. А времечко идёт.
— Ну, хорошо. Приехал ты туда и что? Где жить, на что жить? Об этом подумал?
— Да за это ты не волнуйся, батя, — усмехнулся я, — Будь уверен, не пропаду. Мне главное туда доехать, а там уже определюсь.
— Определиться он, — проворчал отец, — Ты сам подумай, у нас с матерью не великие зарплаты, что-то конечно дадим, но на многое не рассчитывай.
Потом махнул рукой, поднялся и пошёл в дом. Утро было ещё раннее, так что пошел, наверное, мать "радовать". Уу-у, сейчас начнётся. Свалить что ли, пока не поздно? Поздно.
Из дома как снаряд из пушки, вылетела мама и сходу атаковала:
— Ты куда это собрался? А?! Я вот тебе дам Москву! Отвечай!
— Чего отвечать?
— Я тебя спрашиваю, куда ты собрался, паршивец?! Я тебе весь чуб повыдергаю, поганец такой!
— Так это… Может на речку или ещё куда схожу, — включил я дурака.
— Какую речку! Что отец про Москву говорит?
— Да я откуда знаю, мам, чего тебе батя про Москву говорит. Я же не слышал.
— Ах, вот ты, значит как! — мать завладела моим многострадальным чубом и некоторое время с удовольствием его дёргала, — А ну говори, за каким бесом тебя туда потащило?
— Так, на учёбу, мам, — решил я сознаться, — Там перспектив больше.
— Надо же, слова-то, какие умные знаешь — перспектив. А жить где будешь? А на что жить? Ты думаешь, у нас карманы бездонные? Ты хоть знаешь, сколько мы с отцом получаем?
— Да знаю мам…
— Чего ты знаешь? Думаешь легко вас с Маринкой одевать-обувать? А покушать тоже надо! И Сонечку с собой замыслил тащить, изверг?
— Мам, да всё нормально будет, чего ты…
— Я тебе дам, всё нормально!
И так, ещё минут сорок она меня терроризировала. Но я упёрся — поедем и всё. Наконец, мама ушла на работу, отец тоже, а им на смену вышла Маринка.
— Вов, мама с папой ушли? — громким шёпотом спросила она, выглядывая из дверей дома.
— Ушли, ушли, — усмехнулся я, — Вылезай, не бойся.
— А я и не боюсь, — ответила сестрёнка, и гордо задрала нос, при этом едва не навернулась с крыльца.
Подхватив её, я не смог удержаться от смеха, она такая забавная была.
— Ой, Маришка, чудо ты расчудесное!
— Чего это я чудо? Просто тут ступенька шатается!