— Ага, ступенька шатается. Под ноги надо смотреть, а не нос задирать выше крыши.
— И нечего не выше крыши, врёшь ты всё! Вот тебе — мммм! — Маринка показала мне язык, снова задрала нос и направилась в сторону туалета типа "скворечник".
Ну и по пути, споткнулась об курицу, гулявшую по двору. Обе с воплями разлетелись в разные стороны, а я от души рассмеялся. Вот кто-кто, а Маринка умеет поднять настроение. Сестрёнка у меня просто замечательный, маленький человечек.
Глава 5
— Вот и всё Володенька, — баба Маня поджала губы и продолжила, — Всё что могла, всё тебе рассказала, ничего не утаила. Память у тебя замечательная, всё запомнил. Вот практики у тебя нет, негде было на личном опыте опробовать полученные знания. Про травки тоже молодец, надеюсь пригодиться, если нужда возникнет. Знаю, уедешь скоро, и больше мы не увидимся с тобой…
— Бабушка, чего вы такое говорите! — возмутился я, но она меня прервала.
— Не перебивай, а то дам сейчас клюкой по голове бестолковой, — строго сказала она, погрозив пальцев, — Умру я скоро, чувствую, время моё подходит. Есть у меня к тебе просьба. Когда будет возможность, передай мои знания дальше — своему ученику или ученицы. Жаль будет, если всё накопленное в могилу уйдёт. Обещаешь?
— Обещаю, бабушка, — вздохнул я тяжело. Баба Маня была замечательным человеком. Как не жаль, но не мог я ей ничем помочь. В моей базе были практические навыки по излечению живых организмов, но вот они ещё не развернулись — тело было не подготовлено, для таких тонких воздействий. Это же не молнией шарахнуть, это гораздо сложнее.
— Вот и хорошо, — одобрительно кивнула она, — Помни о моей просьбе. А сейчас иди, нечему мне больше тебя учить. И не думай обо мне, не переживай. Вышли мы все из земли, в неё и уйдём.
Я встал, некоторое время смотрел в спокойные и добрые глаза этой святой женщины, потом поклонился и, не прощаясь, вышел. Глаза защипало, невольно навернулись слёзы. Я сохраню в своём сердце память о бабе Мане и исполню её завет. И когда подходил к дому, я понял, мы действительно больше не увидимся.
— Так, где ты находился в момент убийства?
— Какого убийства, — поинтересовался я, — Вы уточните, Алексей Макарович.
— А что, у нас разве много убийств, случается? — спросил участковый уполномоченный, терзая меня по поводу обнаружения семерых трупов, в разной степени целостности. Рыбы и раки их за несколько суток хорошо обглодали.
— А я что — доктор? — я сделал удивлённое лицо, — Я откуда могу знать, много или мало? И сколько для вас много и сколько мало.
— Ты от ответа не увиливай, — строгим голосом сказал Алексей Макарович, — Уже весь посёлок в курсе, что нашли семь трупов ниже по реке и кому они принадлежат.
— Да вы что! — ужаснулся я, — Эти трупы ещё кому-то и принадлежали? И кто это у нас такой богатый?
Некоторое время участковый соображал, потом до него, видимо дошло. Лицо налилось краской, он вскочил и, грохнув по столу кулаком, заорал:
— Ты что себе позволяешь, сопляк! Отвечай, когда тебя спрашивают!
— Ага, разбежался, — я демонстративно поковырял пальцем в ухе, типа меня оглушило его криком, — Вы ещё забыли добавить — встать, когда с тобой разговаривает старший по званию!
Некоторое время, он буравил меня взглядом, потом снова уселся и тяжело вздохнув, сказал:
— Если бы ты не был сыном секретаря райкома, я бы…
— Что — вы бы? Ну, продолжайте, не стеснитесь, — ободряюще проговорил я, — А хотите, я за вас скажу? Если бы я не был сыном секретаря райкома, вы бы меня избили, потом закинули в подвал этого милого здания, под названием — Милиция. Да? И держали бы несколько дней, не давая ни еды, ни воды и периодически избивали. А потом, я бы написал вам чистосердечное признание, где подробно — под вашу диктовку, сознался бы во всём, что вам нужно. Милиция — она же народная. Вам же для народа, ничего не жалко. Ни побоев, ни камер. Но вот то, что я сын секретаря райкома, вас останавливает. Да? Где я ошибся?
— Пошёл вон!!! — снова заорал участковый, вскочил и пальцем указал на дверь.
— И вам до свидания, Алексей Макарович, — вежливо попрощался я и вышел из его кабинета.
Вот так и закончилось, тщательное расследование убийства семерых жителей посёлка Кантемировка.
— Ну, куды, куды! — завопил проводник, когда мы с Сонькой попытались залезть на высокую подножку вагона, — Нет у меня мест, в другой идите!
— Какой другой? У нас билеты в этот вагон! — возмутился я, держа в руках свой чемодан и Сонькин узелок. Сама Сонька стояла рядом и растерянно смотрела на проводника.