Но в целом девушка приятная.
Она смотрит на него снизу-вверх, и это не только потому что она ниже… Она смотрит ТАК, что воспринимается гораздо ниже, чем есть на самом деле. А может и потому, что колени у нее мягкие и подкашиваются. Иногда растеряно заправляет прядь волос за ухо или нервно крутит в руках камеру.
img xiC57GpzpfovGW3Hyzq0O4Hy1Dm.jpg
/img
Подходя ближе, я слышу, что голос ее звучит гораздо слабее, чем мог бы и она запинается на словах, отвечая в основном односложно.
А Аронов сегодня особенно прекрасен…
В белоснежной водолазке, угольных брюках с идеальными стрелками. Зеркальная пряжка ремня под стать едва не отражающим потолок носкам туфель. Он встряхнув поднимает руку внимательно глядя на свои тоже угольные часы.
— Во сколько тебе будет удобно? — слышу я его спокойный бархатный тембр.
— Мм… — растеряно ведет плечами девушка, отводя взгляд. — В любое время.
— Хорошо, я наберу тебя. Попробуем поработать вместе.
— Ладно…
— Женя, — замечает он меня. — Подойди к нам, пожалуйста.
Я чувствую запах его туалетной воды. Он кружит голову. Её или мою? Разделить сложно…
— Это Александра, наш новый фотограф. Это Евгения. Наш… А кто ты у нас? — растеряно пытаясь вспомнить.
— Ассистент Крис.
— Нет, помимо этого.
— Вездесущий дух.
— Да. Примерно так. Если есть какие-то сложности и вопросы, можно обращаться к ней.
— Очень приятно, — киваю я девушке, и она невидяще кивает мне в ответ, не отводя от него глаз.
Олег отстегивает от связки ключ, отдает Александре.
— Осматривайся, располагайся, — показывает ей на мастерскую. — Если что — мой телефон у тебя есть, но если вопрос организационный, а не технический, то лучше — к Евгении. Жень… — кивает он мне.
Мы, разворачиваясь, уходим с ним на лестницу. Я чувствую ее взгляд нам в спины.
Лилии нет, и мы остаемся с ним вдвоем у ресепшена.
Молча смотрим друг на друга. Его взгляд тяжелеет и мне становится опять невыносимо рядом с ним.
— Что-то случилось?
— Нет.
— Ты не в настроении.
— Я не знаю.
— Проблема во мне? — еще разок пытаюсь я его вывести из накатывающих болевых спазмов.
— Проблема всегда в тебе.
— Ясно… — разворачиваюсь я на сто восемьдесят.
Лучше нам пережить этот его приступ по отдельности.
— Подожди.
— М? — не оборачиваясь.
— Зайди, пожалуйста ко мне в кабинет.
Слышу его удаляющиеся шаги.
Иду следом. Он открывает дверь, а Таня что-то бормочет недовольное себе под нос.
— ЧТО? — разворачивается он, пронзая ее требовательным взглядом.
И в этом негромком спокойном по интонации «что», на самом деле, ядерный взрыв такой силы, что пространство трескается даже надо мной. Его бровь вопросительно и претензионно ползет вверх.
— Ничего… — осаживается Татьяна, тяжело сглатывая.
— А мне показалось, ты хочешь мне что-то сказать. Так я тебя слушаю.
— Нет… — бросается ей в лицо кровь.
— Ну, нет, так нет, — распахивает он мне дверь, не отводя от неё взгляда.
Прохожу внутрь. Он показательно закрывает дверь на замок. Падает на диван, устало взъерошивая волосы. Пространство вокруг него все также гудит.
Мы встречаемся взглядами.
— Женечка… — хрипнет его голос.
— Я мало тебе даю? — пытаюсь вчувствоваться я в его ощущения.
— Очень много. Очень! Но мне надо больше… — отчаянно.
Подхожу ближе, садясь верхом на его колени. Прижимаюсь губами.
И со стоном он впивается в меня, перехватывая рукой за затылок. И целует так, словно пьет, глубоко, жадно… сначала медленно и проникновенно, потом жестче и требовательнее. И… прикусывает резко мою губу. Я вскрикиваю от вспышки боли, и, дергаясь, отстраняюсь, заглядывая ему в глаза. Облизываю. Мне солёно…
— Почему это так оглушающе и несравнимо? — обвинительно смотрит он на меня. — Почему это так ярко, пронзительно, заполняюще? Почему до сих пор это так?! Ведь, это уже не гормоны, не эндорфины. Химически я должен был привыкнуть, мы полгода близки. Я больше так не хочу, — качает он головой. — Я хочу привыкнуть и больше не зависеть от этого настолько!
Опять…
Я чувствую такую знакомую внутреннюю усталость.
— Ты меня, Олег, не принимаешь, — опускаю я взгляд. — Ты хочешь от меня избавиться. Не можешь, но хочешь. Я — болезнь для тебя.
Встаю с его колен и выхожу.