— Стряпанного.
— Почему?
Мы встречаемся на секунду с ним взглядами. И там даже на мгновение мелькает намёк на просьбу о помощи.
Окей, — пожимаю я плечами.
— Потому что это очень интимно, Саш, есть чужую стряпню.
Она в шоке переводит взгляд с меня на него.
Он чуть заметно закатывает на меня глаза.
— Спасибо, Женя… Так я мог и сам.
— Ну извини. В следующий раз буду формулировать более тактично и завуалированно.
— Будь любезна.
Смывается к себе.
— Интимно? — переспрашивает она меня.
— У разных людей чувство интимности складывается из индивидуальных вещей. Для кого-то интимен минет, а для кого-то поцелуй. Для кого-то знакомство с мамой, для кого-то… Олег Андреевич не ест еду, приготовленную другими людьми. Такой вот фрик. Исключая ресторанную. Но там очень мало личного, поэтому ему проще ее пережить.
— Женя, ну это же бред.
— Почему?
Пожимает плечами.
— Ну все же едят.
— Он — не все, — пожимаю плечами в ответ.
Забираю кружку кофе и ухожу, оставляя Сашу в растерянности.
— Жень, я на обед сбегаю на пол часика? — подхватывает пальто Лиля. — Побудешь за меня?
— Легко, — листаю я треки на плеере.
И только она сбегает, как телефон начинает трезвонить. Плеер выскальзывает из рук, бьется о стойку, улетая в маленькое ведерко с водой, приготовленное Лилей, чтобы полить цветы.
— Ну, пи**ц! — выуживаю я его оттуда пальцами.
И держа на весу, отвечаю на звонок, расстроенно его разглядывая. Экран не горит.
Олег стоит в дверях с кружкой кофе.
Стряхиваю капли воды. А отлетает какая-то деталь! Пытаюсь включить, но экран не загорается. С раздражением швыряю его в мусорное ведро.
Когда Лиля возвращается, уже я накидываю пиджак. Сегодня тепло… Снег, конечно еще не растаял, но солнце печет во всю.
— Там из наших никто на обед не собирается?
— Все уже покушали.
— Ну ладно…
— Я собираюсь, — подходит сзади уже одетый Олег.
Разворачиваюсь.
Ну что нам теперь бегать друг от друга? Мы же не чужие люди. Почему не пообедать вместе?
— Я хотела покушать в сквере на улице. Если переживешь отсутствие стола и столовых приборов — приглашаю с собой.
— Переживу.
Набрав всяких неполезных вкусностей на раздаче китайской забегаловки, мы, оседлали скамейку в сквере. Протерев пальцы антибактериальными салфетками едим прямо руками.
Солнце печет…
Отлично!
— Мм… кольца кальмара божественны! Еще горячие, попробуй.
— Неплохо, да.
— А это, интересно, из чего сделано? — съедаю я нечто странное.
— Это кусочки курицы в патоке и огуречной пасте.
— Звучит ужасно, — смеюсь я. — Но вкусно.
— Мне баклажаны понравились…
— Да? — втягиваю я кусочек из пакетика. — Остро, ужас!
Вдыхаю кажущийся ледяным в горящем рту воздух.
Открываем по баночке пепси.
Мда… сегодня праздник вредностей. Психику надо иногда разгружать. Особенно в дни, когда твой плеер погибает. А денег на новый нет.
И я болтаю что-то индифферентное обо всяких глупостях. Перескакивая как чукча с темы на тему. То про только что дочитанный мной «майн кампф», то про предстоящую масштабную ролевую игру, греясь об его расслабленную улыбку.
— Ты слушаешь меня? — щелкаю я пальцами перед его замершими глазами. — Я, вообще-то, тут тебе свои умные мысли излагаю!
— Да.
— Что — да? — хихикаю я. — Под какой ты дурью?
— Есть тут одна… Но я очень внимательно слушаю.
— Про что я говорила? — ухмыляюсь я, исследую глубину его транса.
— Ммм… — разводит руками, разглядывая остатки наших лакомств. — Ведьма, эльфы, рыцари, арийцы, евреи… национал-социализм и… И? — поднимает он на меня вопросительный взгляд, засовывая что-то вкусное в рот.
Он облизывает налитые от капсацина кровью губы, и мысль теперь уже теряю я.
— Мм…
— Про что мы говорили? — поднимает он бровь.
— Когда именно? — встряхиваюсь я.
— Это всё весна… — подмигивает он мне.
— Путь будет весна… — улыбаюсь я в ответ.
Круто… Нам наконец-то легко. Нам азартно, весело и флиртово!
— Если бы я знала, что проблема решается так, ты был бы убит раньше.
На секунду его лицо вздрагивает. И какая-то эмоция пытается прорваться, но он ловит ее, не позволяя. Губы продолжают улыбаться.
Ровный… ничего не выходит за броню. Абсолютно. Только сдержанная доброжелательность.
— Ты всё сделала правильно. Не переживай за меня. Я бы сделал тоже самое на твоем месте.