Ооо… мой… бог…
Мои бедра мокрые от всех этих игр и имитации якобы фотосессии.
Но ноги, минуя все этапы моей нервно-двигательной системы, которые как минимум должны были начинаться с намерения их развести, подчиняются напрямую его голосу и тут же двигаются в стороны. Да и черт с ними. Он и так знает, что я вся мокрая для него.
Сидя у меня за спиной, он держит два конца веревки на уровне моего живота. Не касается. Но я чувствую его давление каждой клеточкой своего тела. И я пьяная вдрызг, моя голова кружится!
Я слышу, как он дышит… как он пытается дышать ровно… и как пытается оставить эту игру всего лишь фотосессией… или теперь пытаюсь только я? Была ли такая задача у него изначально? Начинаю сомневаться…
Костяшки его пальцев, а следом веревка вдруг неласково проходятся вдоль моих бедер по губкам и встречаются между ягодицами.
— Аронов… — задохнувшись возмущаюсь я.
— Больно?
— Нет.
Верёвка жестковатая, но я уже так возбуждена, что даже ее неласковое давление сводит с ума от удовольствия. И совсем другое, более тонкое удовольствие, я испытываю от того, как он манипулирует моим телом. От того, что я уже обездвижена, открыта и беззащитна перед ним. От этого удовольствия горячий фонтан ощущений бьется из низа моего живота вверх, куда-то под черепную коробку. И эти ощущения похожи на то, словно я хапнула дозу горчицы и мои рецепторы взорвались. Мои ресницы трепещут, превращая свет прожектора во вспышки стробоскопа. Это черт возьми, какой-то транс…
— Тогда — что? — со скрытым вызовом в голосе и натягивая веревки по возбужденной плоти.
Действительно… что?
Это же просто фотосессия.
И застонав я сокращаюсь, как марионетка в натянутых веревках. И что дальше?
— Фотосессия… шибари… — сбивчиво шепчу я, то ли возмущаясь, то ли кайфуя, — техническое сопровождение… аха…
— Александра бы не справилась, — усмехается он возбуждённо.
— А мы справимся, друг?
— У нас большой опыт… — тяжело сглатывает он, — справляться с соблазнами. Нагнись…
Тянет за веревки, оплетающие мои руки, вверх, и тело само изгибается так, как от него требует Мастер.
Да… Да… Он делает это мастерски. Уверен ни одна, что побывала в его паутине не забыла до сих пор его рук и веревок!
Обернув каждое мое бедро плотно под ягодицами, он снова пропускает веревку через пах, так, чтобы мои губки оказались зажаты между ними. Я чувствую, как он затягивает узел.
— Не больно?…
— Немного…
— Немного — это хорошо. Не холодно?
Холодно? Я вас умоляю… да я сгорю сейчас!
Несколько раз веревка ритмично натягивается снова, скользя своей шершавой поверхностью по губкам, клитору и давит на грудь.
— А так?..
Твою же… — захлопываю я глаза, не в силах ответить.
Мне кажется если мой рот откроется, то он будет умолять его о чем-нибудь гораздо более значительном.
Моё тело дрожит…
И от этого чуть болезненного ритмичного трения я откровенно вылетаю в предоргазменное ощущение. И да, сейчас по ходу я буду умолять…
— Я спросил — не больно? — дергает он снова за путы на себя.
Он делает это прохладно и с вызовом. Властно и спокойно.
Хныкая, я тихо постанываю. Но мои губы несанкционированно улыбаются.
— В самый раз, — чуть цинично комментирует он.
Затянув на моём горле петлю — не как обещал, а по-настоящему — Олег поднимается и сделав пару шагов назад, рассматривая меня.
Дышать сложно, и я опускаю голову, чтобы вдохнуть, веревки тут же натягиваются в паху, заставляя меня открыть рот в немом стоне. Меняю позу — давление чуть ослабевает, но сдавленная сонная артерия кружит мою голову. От удушения я чувствую себя сильно пьяной.
— Ты говорил, не будешь затягивать… — хрипло возмущаюсь я снова, ловя его синий возбужденный взгляд.
— Извини, не удержался… — ухмыляется он. — Подружка.
Дернувшись, я снова запускаю серию болезненно-удушающих, но невыносимо-чувственных реакций в своём теле.
Делает чуть тише свет… С пульта включает музыку.
video="Видео"
/video
И ее будоражащие чувственность звуки начинают окончательно растворять остатки моей воли и память о том, что это вообще-то просто фотосессия.
— Посмотри на меня… — тихо приказывает он, поднимая камеру.
Вспышки сыпятся, огни вокруг меня кружатся. Он расстегивает пуговицы на своей рубашке. И я внутренне сдаюсь.
Всё! Туше… Это сессия, но не фото. Делай, что тебе угодно, Мастер!
Он отдает негромкие команды… я подчиняюсь… вспышки… его руки… плетёт еще… изгибает… крутит… шепчет… хвалит… натягивает… расслабляет… и снова сладко-сладко хвалит в ушко… Его руки не ласкают. Все что он дает — только через веревки. Моё тело саднит и горит под ними. И когда они оживают, мне хочется стонать от облегчения. Я делаю это.