Я стоял, поникнув духом слушая причитания Волхва, с какой-то необъятной грустью и тоской. Все мои надежды, что меня позвали сюда, под его ясные очи обрушались один за другим. Превращая все мои надежды и фантазии, в бессмысленный пепел, безжалостно развеянным по ветру.
- Не разгорелась, мигом потухла, - все так же продолжал Огнеслав Святозарович, - Слабая она, по сути, тебе мирским надо было оставить, но нет, приволокли тебя к нам в дом наш. Да что и делать теперь не знает не кто. Очень уж редкий случай, я б даже назвал его невозможным, если б сам воочию его не увидел. Ты знаешь, почему силушка из тебя вся моя вышла?
- Н-нет, - я и вправду не знал но, похоже, старику мой ответ был безразличен, и он все тем же тоном, не меняя интонацию продолжил.
- А затем, что дух у тебя слабый Арсений, я б даже сказал - никакой, - снова втоптал меня Огнеслав Святозарович, - И воспитать его в тебе, не как не получается. Пытались уже, причем все. Учителя тебя гоняли? Гоняли. Ученики издевались? Издевались? Другой бы давно бросился на обидчика или же словом доказал, что он не прав, а ты что делаешь? Глазки свои малахольные отводишь, да тумаки обидчиков молча принимаешь, - старик снова раздражительно сплюнул, с укором при этом посмотрев на меня.
- Вы что следили за мной? – со страхом и стыдом спросил его я. Ведь и правда становиться как-то не по себе, что кто-то наблюдает за тобой и видит все твои тайны, которые видеть никто в принципе не должен. Ведь кто знает истинную силу Огнеслава Святозаровича, ведь неспроста он именуется Великим. Вдруг ему и очи не нужны чтобы видеть все на свете.
- Да на кой ты мне нужен? Поди, есть кому про тебя рассказать. Мир как говориться, одними слухами полниться, – отмахнулся он рукой от моей дурости и продолжил. – Посмотри на себя уж наконец-то! Все в облаках летаешь, жизни не знаешь, бестолочь, одним словом. Знаешь кто ты?
- Кто? - мои щеки и уши начали еще сильнее гореть от нравоучений старого Волхва. Причем что самое неприятное, нравоучений правдивых и справедливых, и от того и еще более обидных.
- Бездарь, вот ты кто! – старик поднялся со своего сундука и подошел ко мне почти в плотную и хмуро посмотрел в мои глаза. И, наверное, не увидев в них того что искал, он прорычал. – А ты что лыбишься? – он резко повернулся в сторону Глеба и сделал к нему шаг, от чего детина ростом выше старика почти на голову, неожиданно отшатнулся. – У этого хоть оправдание есть, дурак он, а ты что?
- Я что? – Глеб сделал шаг назад, растерянно оглянувшись.
- Уши развесил в ученики его взяли. Стоит лыбиться. Ты на себя посмотри, семь лет ни одного чертежа, ни одной техники, ничего не освоил. Я тебя в ученики взял то из-за того, что эти бестолочи с тобой справятся не могут, что делать не знают. Такой потенциал пропадает, - старик плюнул прямо на пол и, развернувшись, пошел в сторону стола, - Благо, хоть я за свои триста лет мозгов не растерял, знаю, что делать. Знаю, как с вами бестолочами поступить.
Он сел за стол и что-то начал писать на бумаге, остроконечным гусиным пером, периодически обмакивая его в чернила. А затем спустя пару минут он поднял голову и хмуро обвел нас взглядом.
- Один словно само пламя, бестолковое и бесконтрольное. Другой словно бумага, без силы телесной, без силы духовной. Вы прям как братья родные, один дурак, другой бездарь. Но я знаю, что с вами делать и как все это исправь. Готлиб, Арсений!
- Да, - мы почти одновременно откликнулись с Глебом.
- На следующей недели, у вас состоится бой.
- Бой? В смысле тренировочное занятие? Но зачем? Ведь я и так его смогу отметелить, даже при этом силу прикладывать не буду, он ведь слабак – удивленно проговорил Глеб, при этом я не смог с ним не согласиться. Тренировка была явно бестолковая, так как Глеб от меня и мокрого места не оставит.
- Арсений, дух и воля, это те вещи, которых в тебе нет, - продолжил Огнеслав Святозарович, проигнорировав слова Глеба. – И без них тебе помочь никто не сможет. Но все это должно, зародиться в тебе, иначе ты нам такой не нужен. Даже более того, ты сам себе такой не нужен, ибо нельзя так жить, тем более вспомни где обучаешься. И для этого надо в тебе их посеять, как сеют в людях подобных тебе. А такие вещи чаще всего проявляется в существах, будь то зверь, навья или же человек, когда они загнаны в угол, тогда, когда они умирают. Желание жить выворачивает живое существо наизнанку, выпячивая наружу его истинное я. Заставляя меняться и переступать через себя, снимая все ментальные ограничения и превращая существо в монстра.