Не краснею, не стыжусь, не хнычу
Как петрово-водкинский лошара.
Все пройдет, как мимо хряка крынка, —
Я не буду больше так кошмарить.
Позже я понял, что самое главное в рифмах. Не важно, какая она — точная, неточная, глагольная, корневая, богатая, бедная, нищая, редкая, банальная — главное, чтобы она была незаметной. Если рифма выпячивается из строки — это признак дилетантства.
У того же Вознесенского большая часть стихов написана на неточных рифмах, но эти неточности не выпячиваются, отчего стихи кажутся мастерскими, за счет бодрой энергии поэта.
Аплодировал Париж
в фестивальном дыме,
Тебе дали первый приз —
Голую богиню.
«Париж и приз», «Дыме и богине» трудно назвать не только рифмами, но и созвучиями, однако они не режут уха и не снижают пафос четверостишия неточностью рифмовки. Кстати, у Вознесенского довольно много завораживающих стихов как по музыкальности (многие ему в музыкальности отказывают), так и по поэтической глубине. Вот одно из самых малоизвестных его стихотворений, но необычайное по красоте.
Где я последние дни ни присутствую,
по захолустьям жизни забитой, —
будто находишься в устье предчувствий,
переходящем в море событий.
Всё, что оплакал, сбывается бедственно.
Ночью привидится с другом разлука.
Чувство имеет обратное действие.
Утром приедешь — нет его, друга.
Несмотря на то, что Андрей Андреевич не в полной мере выдерживает классический размер строк и дактилические рифмы сочетает с женскими (не потому что слабак, а потому что боится потерять свою «ломанную» самобытность), стихотворение завораживающее.
Рифмовать можно все, даже то, что на первый взгляд не рифмуется. Нужно только поискать. К примеру, носовский Незнайка не очень заморачивался на поиске рифмы, которую ему задал поэт Светик. Незнайка, не раздумывая, срифмовал «паклю» со «шмаклей». А что? Вполне в духе Вознесенского. Нечто аналогичным Андрей Андреевич озаглавил даже книгу — «Ямбы и блямбы». Как известно, Светик оборвал футуристический порыв Незнайки, встал, что называется, на горло песни, заявив, что рифмы к слову «пакля» не существует. А действительно ли не существует? А если поискать?
Оказывается, кроме ряда неточных рифм, таких как «пакля-цапля», существует куча точных — «пакля-сакля-терадакля», и даже диссонансная — «бинокля».
У многих такие рифмы вызовут если не снисходительную улыбку, то откровенное возмущение. «Не существует в русском языке таких слов, как терадакля, или бинокля, — скажут они. — Есть слово терадакль и бинокль».
Правильно! Таких слов не существует в именительном падеже. Но где сказано, что слова именительного падежа запрещено рифмовать в других падежах? Попробуем наскоро сочинить четверостишие с рифмой, которой не существует, со словом, которого нет:
То тяжесть тащу терадакля,
То праздную легкость харит.
Что жизнь наша? — думал я, — пакля!
Лишь тлеет она — не горит.
Не шедевр получился, но хотя бы концы сведены с концами. Словом, рифмовать можно не только слова со всеми падежными окончаниями, но даже и слоги. Нужно только проявить изобретательность. К примеру:
Но я не взял. И ты печаль-
но отвернулась спать.
Не дай печаль твоих начал
нам, Господи, познать!
Конечно, кого-то может смутить перенос слова, и он почувствует некоторую искусственность в четверостишии. Поэтому слово можно не переносить, а оставить в первой строке полностью — все равно по звуку оно будет срифмованным.
Но я не взял. И ты печально
отвернулась спать.
Не дай печаль твоих начал
нам, Господи, познать!
Как видите, в таком графическом виде никакой искусственности не просматривается.
— А чего же автор так боится искусственности? — вправе спросить читатель.