- Ты… ждала меня? – он удивлённо посмотрел на неё.
- Все тебя ждали, - она прижалась к нему. – Не так сильно, конечно, как я…
- Но я даже не знаю, кто ты!..
- Ты же сам сказал, что это неважно, - кончик её носа ткнулся в его шею.
- Да, но…
- Что за скованность и пугливость? Тебе так не идёт… И мне может показаться, что ты не рад меня видеть. На это я могу и обидеться…
Они остановились, она чуть отстранилась от него. Их взгляды встретились. В её глазах горел всё тот же огонёк, на его глазах снова проступила влага. Она положила руки на его плечи:
- Лучше дай волю сейчас… потом может не быть подходящего момента…
Ничего не говоря, он заключил её в крепкие объятия. Она прижалась своей щекой к его щеке и погладила по затылку. Он чувствовал трепет её тела, как бьётся её сердце, как вздымается её грудь при дыхании. Её касания были нежными, от неё исходило тепло. Живое тепло. Её не хотелось выпускать из рук…
- Ты настоящая, - проговорил он и тут же принялся мысленно себя ругать за произнесённую глупость.
- Да, - она улыбнулась и уткнулась в его плечо.
- О… наконец-то… Я так рад…
- Ты долго никого не видел?..
- Да…
- Идём, - она снова взяла его за руку и повела дальше в лес.
- Но куда?..
- Ты всё увидишь, - она через плечо подмигнула ему и ускорила шаг.
Лес вокруг стал чуть реже. Иногда между деревьями мелькали залитые солнцем поляны. Вокруг стало чуть светлее. Пару раз ему показалось, что он видел среди стволов каких-то животных. Вскоре незнакомка привела его к полуразрушенной каменной арке. Часть её была плотно оплетена плющом, рядом он заметил каменные нагромождения, которые, видимо, когда-то были стеной. Незнакомка снова взяла его под руку, провела сквозь арку и, указав на стоящий чуть в стороне камень, предложила присесть.
Перед ним лежала равнина, поражающая своим простором. Картина оставляла очень далеко позади вид на бескрайнюю безжизненную пустыню. Перед ним лежали луга, холмы и леса, вдалеке на солнце блестела река, над ним плыли стаи бесчисленных облаков, с небес лилась песня жаворонка. Он снова был готов дать волю восторженным слезам…
Но руки её обвились вокруг него, он почувствовал её дыхание у своего уха. На душе стало спокойно, но тело снова готово было поддаться трепету. На секунду ему показалось, что её зубки сомкнулись на его мочке.
- Прости… не смогла удержаться, - прошептала она.
Значит, ему не показалось. Этот шепот… он легко мог свести его с ума… С другой стороны, всё начало вставать на свои места…
- Как тебе?..
- Вид или укус? – улыбнувшись, он чуть повернул голову, чтобы видеть её.
Ответом было её игривое рычание и попытка столкнуть его с камня. Он не дал этого сделать, схватил её и повалил на траву. На некоторое время они уподобились зверям. Они катались в траве, смеялись, кричали, пытались друг друга укусить. Они предались безумию и радостно им упивались. В конце концов, чуть устав, он лёг на спину, она устроилась сверху и склонилась над ним. Она снова еле слышно прорычала. Он ответил тем же и привлёк её к себе…
Губы обожгло. Жар волной растёкся по всему телу, коснулся каждой его частички, вдохнул в них жизнь, влил в них свежую кровь. Он и забыл, каково это…
- Вижу, ты вспомнил меня, - сказала она, когда он отпустил её. На её щеках появился румянец, огонь в глазах разгорелся куда сильней.
Он кивнул.
- Ты скучал?..
Он снова кивнул.
- И ты вернулся…
- Навсегда. Согласен назвать свой побег глупейшим поступком.
- Тебе там не понравилось? – она погладила его по груди.
- Совершенно не понравилось, - он помотал головой. – Там… пустота. Сплошная пустота. Я так рад, что я снова здесь. И что ты здесь…
- О, куда бы я делась? – смеясь, она снова устремилась к его губам…
---
Он с удивлением изучал произошедшие с ним изменения.
Исчезли его изуродованные дорожные перчатки, на которых не доставало нескольких пальцев. До неприличия потёртые сапоги, укрытые огромным слоем пыли и целую вечность просившие кашу, сменились на удобные коричневые ботинки. Выцветшие штаны превратились в брюки, грубая тёмная рубашка стала мягкой и светлой. Появилась жилетка. Он провёл рукой по своему лицу: пропала щетина, кожа стала удивительно гладкой, как на щеках, так и на ладонях. Единственным, что не претерпело изменений, была равнина перед ним. Всё так же прекрасна, как и в тот раз, когда он впервые её увидел…