Несмотря на мрачные предположения, желанием остаться здесь и дальше предаваться упадническим настроениям Сян У совсем не горела. Отряхнувшись, она бойко запетляла между валунами в поисках удобного спуска, и примерно к полудню добралась до подножия горного хребта, ставшего для неё новой точкой отсчёта.
К немалому разочарованию Сян У пейзаж внизу мало чем отличался от прежнего — разве что горы сменились равнинами, кое-где покрытыми клочками увядающей травы. Вид раскинувшейся на многие ли[3] пустоши слегка поумерил пыл новоиспечённой путешественницы, но она твёрдо решила разыскать пусть даже самое захудалое людское поселение и наконец узнать, что здесь происходит, а может, если повезёт, напроситься к кому на ночлег.
Поскольку дороги Сян У не знала, она просто брела наугад — всё прямо, прямо и прямо. Совсем скоро ей стало скучно, и тогда Сян У попробовала напеть какой-нибудь весёленький мотив, но сколько песен она ни пыталась вспомнить, дальше пары нот дело не шло.
«Повезло, что хоть не забыла, как ходить и говорить», — с досадой подумала Сян У, разглядывая свои босые ноги. Выглядели они не лучшим образом — кривоватые, бледные и к тому же ужасно худые. Тонкие руки вовсе казались одними костями, обтянутыми пепельно-белой кожей, а сильно отросшие острые ногти, завершавшие картину, больше напоминали звериные. В голову Сян У начали невольно закрадываться мысли о какой-нибудь тяжёлой неизлечимой болезни, из-за которой её и привезли сюда, оставив умирать подальше от людей, но для больной она вела себя уж слишком бодро, да и усталости, несмотря на долгую ходьбу, совсем не чувствовала. Единственное, что по-настоящему беспокоило девушку — пустят ли её в таком виде на порог, или сразу прогонят, испугавшись неведомой хвори?
— Не попробуешь — не узнаешь, — сказала Сян У самой себе, и вприпрыжку продолжила путь.
***
Но найти желаемое оказалось гораздо труднее, чем она могла представить. Сян У шла целый день, ни разу не устроив себе длительного привала, и хотела уже взвыть от отчаяния, когда за очередным холмом оказался точно такой же. За всё это время ей не встретилось ни одной живой души — за исключением то ли заплутавшей, то ли дикой козы, давшей стрекача, как только Сян У попробовала подойти ближе. Махнув рукой на удирающую козу, она не стала тратить время понапрасну и поспешила дальше — уже смеркалось, а поблизости не было ни намёка на человеческое жилище.
Когда Сян У была готова вот-вот поверить в то, что в мире не осталось людей, кроме неё одной, в отдалении показались огоньки деревни и дорога, по которой шёл старик с фонарём и вязанкой хвороста. Вне себя от радости Сян У бросилась догонять его:
— Дедушка, дедушка, подождите! Что это за деревня? Я потерялась и…
Услышав зов, старик остановился и приподнял фонарь, чтобы осветить путь бегущей девушке, но когда та приблизилась, у него побелело лицо и затряслись руки. Не сводя остекленевшего взгляда с Сян У, старик отшатнулся и бросил хворост на землю.
— Пошла прочь, нечисть! Не говори со мной! — в страхе выкрикнул он и так быстро, как только мог, заковылял по дороге.
— «Нечисть»? Ну спасибо, дедушка… — надулась Сян У. Кажется, её ещё никогда так не оскорбляли — хотя ручаться Сян У не могла: ведь она всё равно ничего не помнила. Что ж, зато опасения касательно внешнего вида полностью подтвердились. Даже если тот дедушка обознался в силу темноты или плохого зрения, его вопли о «нечисти» заронили не зерно, а целую горсть зёрен сомнения в душу Сян У, и теперь она ещё больше уверилась в том, что дневать и ночевать будет под открытым небом.
Ей захотелось нагнать старика и всё объяснить, но, поразмыслив, Сян У решила не пугать его во второй раз, а просто пойти следом. Шанс невелик, но в деревне всё же могли жить люди, которые не испугались бы её болезненного вида и объяснили, где она оказалась и откуда пришла.
Выждав, когда старик отойдёт подальше и скроется за поворотом, Сян У неслышно отправилась вдогонку. На протяжении всего пути девушке то и дело приходилось прятаться, чтобы не попасться ему на глаза, но, несмотря на это, до деревни они добрались почти одновременно. Там Сян У юркнула во двор ближайшего дома и затаилась в тёмном углу, а старик принялся колотить в первую попавшуюся дверь. Ему открыла молодая женщина с усталым лицом.
— Что такое, дедушка Пань?
— Там… на дороге! Нечисть! — с совершенно безумным видом выпалил старик. Он был так напуган, что с трудом мог говорить. Женщина тихо охнула и замерла, не зная, как ей быть, а на улицу, тем временем, начали высыпать обеспокоенные люди.
— Что случилось?