За это время прокатились три быстро сменяющие друг друга волны научно-технического прогресса, но мы всегда были уверены, что воскрешение наших родителей и нас самих – дело внуков-правнуков, однако прогресс нарастал настолько стремительно, что и мы успели воспользоваться, как пишут в СМИ, возможностями неограниченной продолжительности жизни, а это значит, что и предков воскрешать нам.
Я с интересом поглядывал на их лица. Как-то в быстро меняющемся быту многие даже забыли о том, что именно наше общество должно бы заниматься воскрешением. Кучковались просто по старой дружбе, основанной на общих вкусах, предпочтениях, интересах.
Я ощутил как где-то в вышине сгущаются темные тяжёлые тучи, но сказал наигранно бодро:
– Ну что, квириты?.. Мы как?
Южанин ответил, явно не подумав:
– Конечно!.. Давно. Как только, так сразу. Хоть и погодя.
– А как это будет? – спросил Гавгамел с явным интересом.
Я сдвинул плечами.
– Не знаю. Видимо, если не передумаем, а это вряд ли, то сегодня-завтра будет создано всё необходимое. Инфраструктура, как говорят, если вы ещё можете выговорить такое длинное слово. Дворец воскрешений уже есть, как видите, но пуст, осталось только поставить…
– Криокамеры? – подсказал Казуальник.
– Какие крио, – возразил Южанин, – воскрешатели!.. Типа больших таких пылесосов. Это в Версалях травили, душили, а то и без всяких фокусов ножом под ребро, а у нас всё наоборот.
Ламмер сказал сладким мечтательным голосом:
– Хотя травить и душить интереснее…
– И романтичнее, – согласился Южанин, вздохнул, – ах, Версаль, я вас пердю… Но здесь всё проще и сложнее, так что заниматься нам от и до. Кто бы подумал!
Гавгамел проворчал:
– Что значит от и до?.. Так говоришь, будто лопатами будем котлованить под фундамент! Хотя я могу, не всякие тут белоручки…
Я подумал, сказал без особой уверенности:
– Думаю, это как по щучьему велению, но только щуки теперь мы.
– Не нащучить бы, – буркнул Казуальник. – В этом мы впереди планеты всей.
Гавгамел сказал уверенно:
– Не нащучим и не наалибабим. Теперь возможности! Даже не знаем сколько. И защита от дурака!
– Слишком много, – сказал Южанин с тревогой. – А Федора Михалыча нет, чтобы сузил.
Казуальник, который всегда позиционировал себя как тайного лидера в нашем обществе, сказал быстро и уверенно:
– Предлагаю составить список первой десятки, с кого начнём. Пробные, так сказать.
Гавгамел спросил с подозрением:
– Предполагаешь, выйдут бракованные? Или с дефектами? Брюсов предупреждал!.. И сам оставил завещание, чтобы его ни в коем случае не воскрешали!
Переглянулись, посмотрели на меня, я сказал с великим неудовольствием:
– Знаете ли, я бы не воспринимал заявление Брюсова всерьёз. Учитывайте эпатажность творческих людей. Жизнь он любил и не так уж ненавидел науку.
Казуальник предложил:
– А давайте всё же воскресим Брюсова… нет, сперва подправим ему загубленную алкоголизмом печень, уберем мучающий его артрит, покажем, как жизнь…
Ламмер подсказал:
– И покажем, сколько вокруг доступных женщин…
– Да-да, – согласился Казуальник, – покажем, что все женщины доступны, что таких слов, как «разврат», «извращения» и всякие там девиации вообще не существует, так как всё можно, а потом спросим, дескать, хочет ли взад в могилку?
Ламмер запротестовал:
– Это нечестно!.. С другой стороны, если человек в полном уме и ясной памяти выразил свою волю…
– Насчет этого сомневаюсь, – отрубил Казуальник. – Он часто писал в пьяном виде.
– В пьяном виде мы тоже человеки, – заявил Ламмер гордо и вскинул голову, как коза под деревом с сочными листьями.
– А в трезвом? – спросил Казуальник ехидно.
Ламмер развел руками.
– В трезвом – то, чего желает от нас общество и общественность. И эти, как их… заповеди!.. Мы нечто искусственное, как все созданные законами люди!.. Шеф?
Я пробормотал:
– Естественна только природа. А мы… что мы, что-то вывихнутое. Человек же вычленился из природы…
– Выделился, – поправил Ламмер с неудовольствием. – какие-то слова гадкие подбираешь!.. Чему тебя улица учила?.. Шеф должон быть безукоризненным!
– Потому он чаще всего помалкивает, – сказал Казуальник уличающе. – Шеф, техника теперь умная, это мы со своим человеческим фактором… Мы же мудрые, да?.. Особенно Гавгамел, когда пьяный.
Гавгамел ответил с ленцой:
– Я всегда мудрый и красивый. А вы как были козлами соплеменными, так и остались, бараны тонкорунные. Я бы начал воскрешение со своих бабушки и дедушки.
Казуальник высоко вскинул брови, они для этого момента стали шире и гуще.