Пути назад нет – поняв это однажды, уже не вернёшься в себя-прежнего, не забудешь масштабов своего ничтожества. Этот астероид – пылинка в масштабах космоса, а я – пылинка в масштабах этой пылинки – что обо мне вообще говорить? Также и вся человеческая цивилизация – колония бактерий, пылинок.
Что будет, если всё-таки прыгнуть вниз? Оттолкнуться посильнее – что я так осторожничаю, оберегая свою пылинку-жизнь?! – оттолкнуться посильнее и полететь вперёд. Я, конечно, упаду в итоге на астероид – первая космическая скорость для него всё же несколько больше, чем та, которую я могу достичь, оттолкнувшись ногами, так что на орбиту не улечу. А вот что будет, после падения на поверхность – сложно сказать – скорость будет, учитывая отсутствие атмосферы, весьма приличная и, подвернись на поверхности острый камень, каких тут полно, он легко пробьёт мой скафандр. И что тогда? Только этот вопрос и имеет смысл! От него зависит, стоит ли продолжать любую вообще человеческую деятельность, или проще прекратить своё копошение пылинки прямо сейчас! Отстёгиваю страховочный тросик, отключаю связь, чтобы диспетчеры меня не беспокоили, и что есть силы отталкиваюсь ногами вперёд и вверх… Лечу над бездной! Это совсем не страшно – из-за непривычного пейзажа подо мной, совершенно нет ощущения высоты – словно лечу над каким-то калейдоскопом осколков, только двухцветным – жёлто-чёрным. А ведь на земле – то же – те же камни внизу и пустота вверху, только не заметные под покровом привычной живой природы; её мягкими тонами прикрыты камни, атмосферой, синим небом – чернота межзвёздного пространства. Но снять этот тончайший покров почвы и атмосферы, и под ним будет тот же каменный скелет с одной стороны, и бездна пустоты – с другой…
Лечу. Так зачем я всё-таки прыгнул? Потому что незачем было не делать этого… Кто-то там говорил, что если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя. Вот это мой случай.
Я как-то (на Земле, конечно) видел голубя, который врезался на лету в стекло. Очевидно, вовсе не потому, что хотел покончить с собой – просто он не видел его перед собой, не знал о существовании невидимой преграды. Он упал на землю, из него выпала какая-то масса, должно быть, внутренности, после чего он с полминуты был ещё жив, сидел почти неподвижно, только ошарашено глядел по сторонам, потом его начало рвать кровью, и он умер.
Мой поступок близок к его по смыслу – или по бессмысленности. Мы оба не собирались собственно прекращать свою жизнь, просто такова была реакция на нестандартную, непривычную действительность. В его случае, реакция просто на уровне органов чувств, не распознавших преграды. В моём случае, чуть сложнее – на уровне психологии – психической реакции на нестандартную среду, на эту самую бездну. Она была и раньше, она всегда сопровождала мою жизнь на Земле, будучи и надо мной, и подо мной; и я всегда знал о ней. Теперь только стал в неё зачем-то всматриваться…
Моя психика не прошла тест на универсальность – она оказалась сугубо земной, привязанной к привычным краскам, цветам и размерам – ко всему виденному на Земле.
А кроме органов чувств и психики, не оказалось ничего выше – никакого смыслового "тросика", никакой смысловой связи с жизнью, которая держала бы меня. Некоторые видят смысл в продолжение рода, даже человечества, но это явное заблуждение – на сколько ни умножай ноль, он останется нулём. Значит, не найдя смысла в индивидуальной, отдельно взятой жизни, нет смысла искать его в продолжение, в чередовании таковых жизней.
Всё ещё лечу. Если подвернётся острый камень, если скафандр не выдержит, я умру мгновенно – не стоит пугать себя воспоминаниями о том голубе.