– Заводил уже и котов, и пса заводил, – выдохнул хозяин лавки, опустив зажатые кулаки. – Сожрали твари. Одним словом, полтергей…
– Эй дядя! – выглянул Евсей, надвинув капюшон на лицо, чтоб Ронарис не узнал его. – Я слышал, тебе помощь нужна с чем-то типа крыс или геев?
– Ты кто, ребёнок что ли? – нахмурился Ронарис.
– Я охотник за демонами! – как можно мужественней представился Евсей. – Готов решить твою проблему. Что ты там про деньги за полтергея?
– Чё т маловат ты для охотника за нечистью! Маловат и худоват, – усомнился ремесленник.
– Мой отец был гномом, и потому я низкий. Моя мать была эльфийка, и потому я кажусь щуплым. И я принимаю заказ на твоих типа крыс за аванс в виде еды и питья, а уж монеты опосля, когда дело сделаю!
– Не крысы это, но оно в подвале живёт. Заплачу тебе, как голову этой твари сюда принесёшь! А если сгинешь, то мне же лучше – пару дней эта тварь хоть кожу жрать не будет. Вход в подпол у чёрного входа. Пойдём, покажу, где, гномоэльф… подумать только, бывает же! – покачал головой Ронарис.
– Бывает же, – улыбнулся Евсей и проследовал за ремесленником.
Вход в подвал кожмастерской был с тылу здания, что удобно, если работаешь с промышленными масштабами, и к заднему двору прибывают паровики с грузом. Окованная металлом дверь-крышка, запертая на навесной замок, аккуратно прикрытый от дождя и снега куском кожи, создавала острый угол и к основанию здания, и к мостовой.
– Там, внизу, – произнёс дрожащим голосом хозяин.
– Так, – заключил Евсей вслух. – Мне от тебя нужно две вещи.
– Чего ещё тебе надо-то, гомоэльф? – удивился Ронарис.
– Ты пьяный что ли?! – рявкнул Евсей. – Неси ключ от подвала и еды какой-нибудь, я на голодный желудок не работаю!
– Будешь тут не пьяный! Месье гомо… – но тут охотник его прервал.
– Назовёшь ещё раз гомоэльфом, сам будешь своих демонов ловить. Неси еды и выпивки, говорю!
Евсей старался тембром и повадками походить на брутального убийцу нежити и даже немного не ожидал, что хозяин мастерской, безропотно кивнув, убежал, оставив его одного напротив запертого подвала.
Идея была проста – если там и правда демон, и кожемяка не бредит, то поесть нахаляву и свалить сытым через ту же Бездну; а если крысы, то сообщить хозяину, что демон уничтожен и дело за малым – нужно завести кота. Планирование беспроигрышного плана оборвалось, когда, запинаясь об неровности обледенелой мостовой, из-за поворота дома выбежал Ронарис, неся в обеих руках кувшин и кусок какого-то пирога.
– Держите, милорт охотник!
Сосуд и хлебобулочное изделие перекочевали в руки Евсея, а хозяин трясущимися то ли от спешки, то ли от выпитого руками, промахиваясь мимо замочной скважины, начал процедуру по открыванию двери.
Медлить было больше невмоготу. Евсей откусил от пирога с капустой, запивая его вином. Вином?! В кувшине было действительно что-то с градусами, и тепло тут же потекло в желудок, а уже оттуда расплылось по всему телу.
Уверенность и сила вдруг наполнили охотника. Он вдохнул холодный воздух и выдохнул клубом пара.
«Пора!» – подумал Евсей, когда ворота отворились, а внизу зазияла чернота.
– Прикрой дверь, хозяин, но не закрывай насовсем, – вымолвил Евсей, шагая в подвал.
– Это зачем это? – пробасили сзади.
– Даже крыса, загнанная в угол, до последнего драться будет, не то что демон, – будто себе под нос прошептал Евсей, а когда створки отрезали дневной свет, воззвал к бездне.
Шаг за шагом он спускался по скрипящей лестнице туда, откуда еле доносился тоненький детский голос. Он пел что-то не членораздельное, очень похожее на колыбельную.
Шаг в подвал заставил Евсея остановиться – на него со всех сторон смотрели глаза. Глаза искорёженных существ, подвешенных за ноги. Они смотрели не моргая, молча, а посреди мастерской трудилась маленькая девочка.
Светлые волосы, собранные в косички и бело-голубой наряд – ей было лет одиннадцать, ненамного больше, чем Евсею. Под тонким летним платьем угадывались зачатки вторичных половых признаков. Она была бледна, а её синие потрескавшиеся и распухшие губы напевали простой колыбельный мотив:
– Мышки уснули в пруду,
Кошки зарыты в саду,
Только малышка не спит, – расслышал Евсей.
– Малышка творит? – прервал её охотник.
– О, мальчик, ты как тут? – удивилась девочка, а иголка в её руках застыла.
На ремесленном столе лежало сшитое из лоскутов существо, которому, казалось, не хватало всего пары стежков.