Но нет, они просто поставили этим железным болванчикам системную заплатку. Шоб не атаковали и не вылазили со своей планеты. Дегенераты!
Одно лишь удручает, это всё было после войны. А потому я не смогу завалиться к этим подобиям Древних и аки царь Мидас озолотить этих сивых и убогих, сделав из них свою личную армию наномашин, производящих МНТ конвейером. Ну и никто в здравом уме не откажется организовать себе гарем из роботов кошкодевочек. Да, точно! Нэко-горничные с механическими ушками!
Но увы и ах! Не моя специализация, весь этот замес с боевым нановирусом, что потом развился в ИИ, прошел мимо меня. Я больше по кораблестроению, биотехнологиям и ништякам Древних. Была у меня ещё до всей этой эпопеи с попаданством страсть к их знаниям. Так что, код Асуран я в глаза не видел. Можно будет позже подтянуть эти знания, но момент для рефлексии явно не подходящий. Так как передо мной уже поставили стол, а за ним напротив меня восседала эффектная блондинка и выжидала. Пустяковый момент с парочкой солдат с полноразмерными парализаторами, я так отметил краем сознания как несущественный. Если захочу, внушу им иллюзию лучшего секса в их жизни или адских мучений. Дело техники, но планы мои мирные, так что хватит витать в облаках и напрягать, хоть и тщательно это скрывающую даму. Умно, пустить волну информационного шума, чтобы препятствовать моим способностям. Будем считать, что домашнее задание они сделали. За всеми этими размышлениями, я слона-то и не заметил. На столе лежали бутерброды и стоял графин с водой и судя по количеству и наличию второго стакана, тут было и на меня. Мелочь, а приятно.
— Доброго времени суток, доктор Вейр, — окончательно выхожу из сна и кладу руки на стол. — Если вам нужно, можете заковать меня.
— Нет необходимости, — прервала она было дёрнувшегося исполнить просьбу охранника. — Ведь вы не пленник, а возможный союзник.
— Отрадно слышать, — киваю я ей и не теряя зря времени наливаю себе стакан воды и беру один из бутербродов. Простенькие треугольнички из ненастоящего американского хлеба, с ветчиной, сыром, какой-то намазкой и листом зелени. Хм, занятно, значит, как человек, я не очень относился к американцам. Хм, а неплохо живут оторванные от цивилизации люди. Всё свежее и окромя хлеба, явно местное. И такое вкусное, жаль, что нисколько не сытное.
— Позвольте спросить, — дождавшись, пока я окончу трапезу, поинтересовалась она. И дождавшись кивка, спросила: — Бондрюд, я могу вас так называть? — вновь кивок. — Почему вы потребляете человеческую пищу? Вы способны её усваивать? Насыщаться ей?
— Отнюдь. Мне просто нравится вкус. Мы, Рейфы, питаемся вашей пищей исключительно ради наслаждения и удовольствия. Она не несёт нам насыщения, но также и вреда. Просто блажь перенятая у людей. Вода — другое дело, она утоляет жажду и слегка притупляет голод, только и всего. С превеликим удовольствием, я бы отведал тех людей, что изготовили эту чудесную снедь. Но, по понятным причинам это невозможно, — слегка усмехаюсь и салютую ей стаканом с живительной влагой.
— Понятно. Касательно вашей просьбы об освобождении в обмен на информацию, какие вы можете дать гарантии? — начала прощупывать почву леди-дипломат.
— Никаких, только моё честное слово и ваша находчивость.
— Находчивость? — притворно удивилась она.
— Именно. Хвалёная людская смекалка. Если вы будете правильно задавать вопросы, я смогу дать правильные ответы. И смею надеяться, ваш научный штат не зря вкушает этот чудный хлеб и сможет проверить полученные от меня знания на практике, тем самым подтверждая их истинность, а также косвенное подтверждение правдивости прочих.
— И какие же знания вы готовы предоставить в обмен на свободу? — задала практически главный вопрос доктор Вейр.
— Все, что вы сочтёте нужными разумеется. Я не скрываю того факта, что нынешнее положение дел моих «сородичей» меня несколько удручает. Один лишь факт вашего здесь нахождения, спустя столько месяцев после пробуждения тому доказательство. Я — Рейф, что помнит восход нашей расы, наш триумф, наше величие, — пускаю в голос тоску и разочарование. — Ныне же, я вижу лишь жалких падальщиков, кормящихся на осколках былого. Блядское разочарование.