***
Зал для обучения.
Как только люди покинули зал и оставили Бондрюда наедине с активированной голограммой, что будто специально смотрела в любую точку зала, но только не на него. Что легко объяснялось отсутствием гена Древнего у данного индивида, а также тем, что тот являлся Рейфом.
Он подошел к консоли, опёрся о неё руками, а затем сделал глубокий вдох.
— Прости меня, мать, ибо я согрешил, — пробормотал тот и поднял свой взгляд к лицу голограммы, что всё так же смотрела в сторону от него. — Я грешен, ибо в думах своих, я всё чаще вспоминаю ваш народ и с каждым разом убеждаюсь, что, вы-то были не так плохи! Я грешен, ибо считал вас феерическими глупцами, что неспособны к решительным действиям. Грешен, ибо вера моя оказалась ложна. Мой народ, он… он оказался даже глупее вас! Я во грехе своём полагал, что глупее Альтеран в природе нет существ, но мир нанёс коварный удар. И это не всё! — всё продолжал жаловаться на жизнь Рейф и так увлёкся процессом, что даже не заметил, как голограмма смотрела прямо на него и взгляд этот был слегка шокированным.
Но не степенью безумия Рейфа, а самим фактом его здесь нахождения. А чуть позже проступило и узнавание, каких сил вознёсшейся удалось удержать лицо, чтобы не скривиться, как от съеденной корзинки лимонов. Так вот откуда взялось это существо, промелькнуло у неё в мыслях. Существо, да с большой буквы, это что угодно, но не Рейф, которым прикидывается. О сильном и умном Рейфе не трещало бы всё пространство вознёсшихся, порой напоминая подожжённый курятник. И вот оно здесь! Смеет жаловаться ей на жизнь, уличать в тупости её народ, и, к стыду Ганос, на некоторые его возмущения было нечего возразить. Смешивая, правду и ложь в немыслимых пропорциях, выворачивая суть наизнанку, он всё не унимался в своём стремлении, пройтись катком по всему мирозданию, что умудрилось ему не приглянуться. И облачил это всё в форму католической исповеди, где её образу была отведена роль священника. И какое-то шестое чувство, подсказывало ей, что он знает о её здесь нахождении и специально действует ей на нервы.
Отповедь Рейфа продолжалась добрые полтора часа, и за это время Ганос узнала много нового. Не в плане знаний как таковых, сложно удивить знанием вознёсшегося, а вот фактом наличия этих знаний у низшего существа, вполне. Он не говорил прямо, она была уверена, что те, кто его подслушивают, даже не подозревают, что за всем этим потоком бреда и жалоб сокрыты тайны будущего. Но она знала, и это её пугало. У вознёсшихся были подозрения, что Бондрюд знает будущее, от того он настолько неуловим и опасен. Но они были лишены возможности ему препятствовать, кто знал, что путь Мороса не единственный. А череда критических ошибок, сделанных существом, что не ведает то, что творит, могло породить столь еретическую технологию.
И сейчас, Ганос Лал, была той, кто могла бы остановить этого монстра в зародыше. Но она не была уверена, что хоть у кого-нибудь из вознёсшихся хватит смелости остановить грядущую угрозу, после её низвержения за содеянное. Даже на пороге гибели её сородичи, предпочитали бежать, а не поступаться своими принципами. И в данном случае, их попустительство будет стоит слишком много. Нельзя, как бы она не хотела остановить его сейчас, она не могла. Один опасный безумец не стоит свободы выбора, всей жизни во вселенной и спокойствия горстки вознёсшихся, что впервые со дня вознесения познали страх.
А меж тем Бондрюд, что не подозревал о том, что в эти мгновения решалась его судьба, окончил исповедь на неожиданной ноте.
— Спасибо, Ганос, ты не представляешь, как меня мучили все эти мысли. Не принимай сказанное на свой счёт, ты одна из немногих во всей своей расе, что достойны уважения своей решимостью. Лишиться всего, во имя спасения жизни как таковой, а не лишь своей расы, что, вступив на новую ступень эволюции и потеряла всякую человечность. И в высокомерии своём возомнили себя богами, коим не следует пачкать свои сияющие щупальца о низшие формы жизни! — с яростью ударил тот по панели, высекая пару искр. — Тебя, Мороса, Януса и других, что не потеряли связи с реальностью и готовы взять ответственность за свои поступки, а не трусливо сбежать, оправдываясь «Правилами», я уважаю. Остальным же желаю, сгинуть в небытие. Уф, что-то я разоткровенничался! Наверное, я тебя достал. Так что поспешно ретируюсь, пока твоё терпение не подошло к концу, — на этой юморной ноте окончил своё представление Рейф и, не оборачиваясь, покидая зал, обронил. — Увидимся на потухших углях Происхождения!