Мда, не радужная перспектива. Да и какие-то непонятные ассоциации в голове всплывают, с Германией, Третьим Рейхом и концентрационными лагерями. Не хочу быть нацистом, фашистом и прочими -истами, это вредит имиджу. А что делать? Не я такой, жизнь такая. Жестокая и несправедливая.
В таком вот ключе и пошли мои умозаключения, пока я общался с детьми. Отвечал на вопросы и занимался закреплением произведённого эффекта. Особо забавно это выглядело, когда я решил присесть, а мне на колено залезла Доротея и начала сверлить меня подозрючим взглядом, так забавно морща носик и сведя бровки. А уж после того, как она высказала мне свои мысли.
— Зачем тебе нам помогать, мог бы просто нанять? — и бровки ещё сильнее сдвинула и взгляд такой анимешно-прокурорский.
— Вы помогли мне найти путь домой, а та горстка презренных денег ничто в сравнении с этим.
— Падазрительна!
Каюсь, я не удержался, и начал гладить эту прелесть по голове. А мысли самую малость сместились в сторону того, что неплохо было бы это блондинке обзавестись парой кошачьих ушек. Всегда хотел погладить кошкодевочку. Да, думай, что это кошкодевочка!
В целом, мой план удался и даже эту зеленоглазую подозреваку удалось убедить в праведности моих намерений. И на сей приятной ноте я собрался уходить, дабы потолковать с «важными людьми» на предмет покупки этой территории. Нанять рабочих, закупить материалов, вещей и прочего, прочего, прочего. Но как на зло, прямо на глазах у всей этой воодушевлённой толпы, девочка лет пяти начала задыхаться и кашлять кровью.
Знакомые симптомы и судя по эмоциям детей, это не первый раз, когда подобное происходит… не первый погибший член их большой семьи. А раз тут все не такие, то туберкулёз исключаем, рак, тоже маловероятно, тогда остаётся элементарная пневмония. Но кровохарканье наступает тогда, когда уже всё. У меня нет медикаментов, да и местный уровень развития, сколь бы продвинутым тот бы не был на фоне остального Пегаса, оставляет желать лучшего. Девочка нежилец… если только. Хм-м-м.
А пока я размышлял, девочку со всех сторон облепили остальные сиротки. А её приступ кашля всё не прекращался, а разгорался с новой силой, подходя к своему закономерному финалу.
Конвульсии прекратились, и из груди несчастной вырвался последний хриплый вздох. Наступила гнетущая тишина, разрываемая едва слышными всхлипами тех, с кем была близка почившая. Настроение, недавно счастливых детей, рухнуло ниже некуда. Смерть и болезни вмиг напомнили о себе детям, что мгновение назад пребывали в грёзах о светлом будущем, которого бы и не было, будем честны. Крайне плодотворная почва для дальнейшей промывки мозгов пафосной речью, о том, что великий я, более не допустит подобного конца. Но, ведомый мимолётным чувством и жаждой экспериментов я поднялся со скамьи и подошел к ещё не остывшему телу, что было легко, дети сами расступались предо мной.
Склоняюсь над бездыханным телом и кладу ей на грудь руку в перчатке. Те я проектировал с учётом моей физиологии, так что там есть специальный разрез, что открывается для кормления. Но вернёмся к происходящему. Начинаю процесс и первым делом впрыскиваю в тело фермент, что тут же заставил биться сердце, а дальше дело техники.
Спустя менее чем через минуту на месте измождённого болезнью тела лежит здоровый ребёнок с розовыми щёчками и лишь следы крови на губах напоминают о произошедшем, да след крови на груди, на этой, якобы одежде.
Со стороны это, наверное, выглядело, как пришествие мессии, что касанием может исцелять болезни и воскрешать мёртвых. Не хватало только золотого сияния. Понял я это с позорным запозданием.
Оглядываю столпившихся сирот, на их лицах застыл шок, а на глазах, минуя осознание произошедшего чуда, наворачиваются слёзы счастья. Прежде, чем утонуть в набросившихся на меня детях и их нескончаемом потоке счастья и обожания, граничащего с религиозным экстазом, успеваю повернуться к Доротее и прошептать, поднеся палец к маске, хотя в такой тишине, это всё равно, что крикнуть.