— Мама! — зовет она через дверь туалета.
— Минутку, детка.
Я вытираю рот и иду к крану, прополаскиваю рот и щеки прохладной водой.
Цереус ждет меня, когда я выхожу.
— Где папа?
— Он уехал в спешке. Что случилось?
— Присядь.
— Мама, ты меня пугаешь.
Я подвожу ее к столу и сажусь, взяв ее руку в свою.
— В твоей школе произошло убийство. Один из учителей.
Она вырывается из моей хватки. — Какой учитель? Кто?
Я встаю, чтобы принести ей воды, зная, что она тяжело это воспримет. Искусство — ее страсть и любимый предмет. Я протягиваю ей стакан, но она не обращает на него внимания.
— Просто скажи мне, мама.
— Мистер Уоллис.
Ее стул с грохотом откидывается назад, и она выбегает из комнаты. Я знаю, что ей нужно побыть одной, поэтому борюсь со всеми своими инстинктами, чтобы последовать за ней, беру стакан с водой и осушаю его.
Это слишком близко к дому. Слишком знакомо, слишком пугающе. Как будто мои кошмары воплотились в реальность.
Я слышу, как хлопает входная дверь, выводя меня из состояния паники.
— Блейк? — Ответа нет. Никто не входил.
Цереус.
Цереус, должно быть, пошла в школу посмотреть, что происходит, и она в шоке. Я накидываю кофту и кроссовки и отправляюсь на ее поиски.
Глава 29
Старые привычки
Райан
— Ты меня любишь? — спрашивает Цереус. На ней то самое белое платье с фотографии, которую прислала мне ее подруга.
— Я не могу тебя любить.
— Ты хочешь сделать мне больно? — Из ее глаз течет слеза, но не прозрачная, а красная. Это кровь.
— Нет, пока нет.
— А ты собираешься?
— Да.
— Ты говоришь так, будто хочешь сделать мне больно. Правда? — спрашивает она, протягивая ко мне руки.
— Да. Больше всего на свете.
Я резко проснулся. Что за хрень? Мне никогда не снились сны.
Во рту ужасный вкус. Моя первоочередная задача на сегодня — купить зубную нить и ополаскиватель для рта. Я отрываю язык от нёба. Слишком много алкоголя прошлой ночью. Не помню, как вернулся сюда, но вот я уже в своей пустой квартире, на полу. С той лишь разницей, что у меня есть одеяло и подушка. Я щурюсь от света, льющегося в каждое окно и отражающегося от стен. Мне нужны шторы или жалюзи. Мне не нужны люди, которые смотрят на меня. Я приподнимаюсь, и мое сердце слегка колотится в груди, когда мой взгляд падает на обнаженную блондинку, лежащую на животе посреди комнаты. Черт. Я вскакиваю на ноги и оглядываюсь по сторонам, чтобы понять, насколько мы заметны кому-то снаружи, и тут эта сучка издает странный звук, и я паникую еще больше. Она не совсем мертва и издает звуки, но мои соседи уже встают и собираются на работу. Любой из них может заглянуть в окно, если будет любопытствовать, а я, скажем прямо, новый, холостой, симпатичный парень. Конечно, они будут интересоваться. Я делаю несколько неуверенных шагов к телу и наклоняюсь, чтобы убрать волосы с ее шеи и проверить пульс. Зеленые глаза смотрят на меня.
— Ты серьезно проверяешь пульс? — спрашивает она, перевернувшись на задницу и убирая волосы с лица. Она не накрашена, и ее глаза слегка блестят. Она голая, и ей достаточно комфортно, чтобы не прикрываться.
Я в замешательстве и не понимаю, что она здесь делает.
— Ты соседка, — говорю я, и она секунду изучает меня.
— Ого, так напился?
— Какого хрена ты здесь делаешь? Мы что, трахались?
Она смотрит на одеяло и подушку, на которых я проснулся, и ухмыляется.
— Ну, мы не обнимались. — Она встает и слегка покачивается. Я не поддерживаю ее. Не могу поверить, что трахал ее, отключился, а она все еще стоит, дышит. — Не парься, Райан. Я тоже была пьяна, и это было весело. Я не из тех приставучих женщин. Ты не должен притворяться, что помнишь. — Она подбирает свою разбросанную одежду и одевается. — Знаю, что тебе все равно, но я просто хочу сказать, что обычно я не делаю таких вещей. Было весело смеяться и трахаться без всяких планов и обязательств. — Она пожимает плечами, и я теряюсь. Такое чувство, будто теряю сознание.
Она открывает дверь и врезается прямо в Цереус, которая выглядит так, будто только что проснулась. Они мнутся напротив друг друга в неловком танце. Блондинка смеется и извиняется, но Цереус смотрит только на меня. Она запыхалась.
Я бросаюсь к ней и сжимаю ее щеки в своих ладонях.
— Что случилось?
— Это прозвучит безумно, и ты можешь возненавидеть меня за то, что я спрошу, но мне нужно знать, — быстро говорит она.
Я опускаю руки и складываю их на груди. Она краснеет, когда замечает, что на мне только пара боксеров.
— Я не знаю, почему спрашиваю тебя, и ты можешь ненавидеть меня за то, что я думаю об этом, но...
— Выкладывай, Цереус.
Она смотрит на дверь, затем закрывает ее и снова поворачивается ко мне.
— Это ты убил мистера Уоллиса? — Она опускает глаза к своим ногам и настороженно смотрит вверх сквозь ресницы.
Она только что спросила меня, убил ли я ее учителя? Не знаю, что более необычно — ее вопрос или то, что мне приходится пытаться вспомнить прошедшую ночь, потому что, честно говоря, это вполне возможно.