— Наверное, на работе. — Я пожимаю плечами.
Он кивает Доновану, который уходит стучать в соседнюю дверь.
— Отличное место, Райан. Оно действительно отражает тебя.
Я прислонился к стойке, отделяющей гостиную от кухни, и сложил руки на груди.
— Итак, ты собираешься сказать мне, почему ты хочешь знать, где я был прошлой ночью?
Он усмехается.
— Ты хорош, но больше я не поведусь.
Донован снова появляется и что-то шепчет Блейку. Я смотрю на него, пытаясь расшифровать сказанное.
— Значит, ты уже вцепился когтями в соседскую девчонку. Не возражаешь, если мы осмотримся? — спрашивает он, уже двигаясь и открывая двери.
— А есть ли смысл спрашивать, есть ли у вас ордер? — Я закатываю глаза и развожу руки в стороны, жестом предлагая ему осмотреться.
Он бросается ко мне, распахивая рубашку и показывая шрам на груди.
— Это мой ордер. Я не позволю тебе сделать еще одну попытку, Рай, и клянусь своей гребаной жизнью, если я учую на ней твой запах, тебе конец. Я убью тебя сам, не заботясь и не думая о последствиях. — Мышцы на его челюсти подрагивают от стиснутых зубов, а глаза впиваются в мои, чтобы разглядеть все секреты и планы.
Понимаю, что он имеет в виду Цереус, но я не хочу, чтобы он был в курсе, что я уже знаю о ней. Он мог бы просто встать и исчезнуть, если бы боялся, что моя развращенная душа хочет добавить ее в список грехов. Я пытаюсь придумать, кого бы я имел в виду, если бы не знал о Цереус, и решаю упомянуть Мелоди.
— Ты уверен, что сам достаточно уравновешен? Ты говоришь о Мелоди? Потому что я не просто учуял ее, но не планирую искать ее, если тебя это беспокоит, — ухмыляюсь я и готовлюсь принять его кулак, который стремительно врезается в мою челюсть и опрокидывает меня на задницу. Он крепкий сукин сын. Во рту у меня кровь, а правая сторона лица пульсирует. Я хочу надавить на него сильнее, прошло много времени с тех пор, как кто-то причинял мне боль.
Я сплевываю кровь на его ботинок и смеюсь.
— Ты все еще слаб для этой сучки, Блейк? После стольких лет?
Я стону, и воздух покидает мои легкие, когда его нога сталкивается с моими ребрами. Он садится на корточки и достает из кармана носовой платок, чтобы вытереть кровь с ботинок.
— Лучше бы это была единственная кровь, которую ты пролил с тех пор, как тебя освободили.
Я смотрю, как их ноги пересекают комнату и выходят на улицу, а затем теряю сознание.
***
Я чувствую на себе руки и сладостную боль в ребрах. Открываю глаза и вижу, что Блондинка вытирает меня салфеткой. Я отмахиваюсь от ее рук и отталкиваю ее.
— У тебя кровь, — говорит она.
— Как ты сюда попала?
— Твоя дверь была открыта. Что хотели копы?
— Не твое дело, — поднимаюсь на ноги, морщась.
— У тебя может быть сломано ребро. Я медсестра, почему бы тебе не дать мне забинтовать?
Я бросаю взгляд на надоедливую суку, из-за которой я постоянно просыпаюсь.
— О чем тебя спрашивал детектив?
Она поднимает мою рубашку и задыхается.
— Черт. Они не могут так поступать, ты должен заявить на них.
Я беру ее за подбородок и приближаю ее лицо к своему.
— О чем они тебя спрашивали? Не заставляй меня повторять.
Она ударяет меня в больное ребро, отчего я задыхаюсь и ослабляю хватку. Я вижу, как гнев затуманивает ее глаза, и это меня интригует. Ей не нравится, когда с ней грубо обращаются.
— Они спросили, где я была прошлой ночью, и я сказала, что здесь, с тобой. — Она наклоняется ближе, и ее дыхание овевает мое лицо. — Я рассказала ему несколько неприятных подробностей, и он остался доволен.
Я отталкиваю ее.
— Ну, очевидно, это было не так, потому что я даже не могу вспомнить, как трахал тебя.
Она прижимает руку к сердцу, изображая обиду:
— Ты ранил меня. Мне нужно идти на работу, и ты сможешь прийти и вежливо попросить меня позже, чтобы я забинтовала тебя, когда боль станет слишком невыносимой, и я, возможно, просто забуду, что ты мудак. — Она подмигивает и уходит.
Боль терпима, и я предпочту смерть, ее помощи. Она раздражает, и слишком высокого мнения о себе. Мне нужно поговорить с доктором Дженной и узнать, есть ли у нее какие-нибудь приемы психиатра, чтобы помочь мне вспомнить, что произошло прошлой ночью, но прежде чем я успеваю сделать хоть что-нибудь, Изабелла опять разрывает мой телефон.
— Что? — рычу я.
— Крыса сошла с ума, — ворчит она.
— Мне плевать. Что, блядь, с тобой не так, что ты не понимаешь намеков?
— Мне нужно где-то остановиться.
Я смеюсь в трубку.
— Райан, он сжег весь дом вместе с собой.
— Они поселят вас всех в другом месте. Не понимаю, почему это моя проблема.
— Мне некуда идти.
Черт, это нытье уже надоело, и я теряю кайф от избиения, которое устроил мне Блейк. Мне нужно потрахаться, поэтому я даю ей свой адрес. Она приезжает через час и пытается завязать светскую беседу, но я затаскиваю ее в дом и раздеваю догола. Мой красивый след от ножа оставил на ее коже красный, уродливый шрам, и я хочу создать еще сотню таких же.
— Так почему ты была в поместье Грейс? — спрашиваю я, прижимая ее обнаженную фигуру к переднему окну.
Она задыхается от прикосновения холодного стекла к коже.
— Я не хочу тебе говорить.
Я смеюсь, а затем сжимаю зубами одну из ее маленьких сисек. Я чувствую, как зубы надрывают плоть, но отстраняюсь, чтобы ее кровь не попала мне в рот. Она трахает все, что движется. Бог знает, какие у нее болезни. Я сплевываю, и ее тело содрогается.
— Скажи мне.
— Нет.
Я обеими руками обхватываю ее шею, надавливая до тех пор, пока ее глаза не выпучиваются. Начинают капать слезы, она задыхается и понимает, что я не собираюсь останавливаться. Ее руки вцепляются в мои. За окном раздается свист, я отпускаю ее, и она задыхается и брызжет слюной. Я смотрю в окно и вижу пару парней, работающих на грузовике. Они свистят, глядя на ее голую задницу. Я поворачиваю ее и прижимаю к окну так, что ее сиськи упираются в стекло, открывая им полный обзор.