Доктор Лейтон явно не в себе. Как можно вот так запросто позволить выйти на свободу тому, кто убивал людей ради забавы? А что, если он отправится на поиск новых жертв или вновь станет преследовать тех, с кем по его мнению еще не закончил?
— Ваш брат не представляет угрозы для общества. У нас нет сомнений, что под должным присмотром, он имеет все шансы на новую жизнь.
Кажется, я сплю.
— Уверяю вас, это не сон, мистер Брэкстон.
Должно быть, я высказал свои мысли вслух. Такое чувство, что я где-то в другом измерении. Это не может быть реальностью.
— Посмотрите на это с другой стороны. Многие люди никогда не излечиваются и так и остаются заложниками этих стен. А ваш брат достаточно молод, и у него еще есть время, чтобы прожить полноценную жизнь, оставив все, что тяготило его, в прошлом.
Я больше не в силах выслушивать этот бред. Этот человек так же болен, как и пациенты, которых он якобы лечит.
— Когда его выписывают? — уточняю я.
— Не позднее, чем через три месяца.
Глава 4
Освобожденный. 3 месяца спустя
Райан
Такое странное чувство — вдыхать свежий воздух — после долгого заточения в лабиринте коридоров и белых комнат, пропахших средствами дезинфекции. Конечно, периодически нас выводили на прогулки, но все же в окружении бетонных стен, которые служат твоей тюрьмой, ощущения совсем не те. Сейчас же я дышу полной грудью, как свободный человек, наслаждаясь тем, как воздух наполняет меня, пробуждая во мне жизнь. Насколько же мы ничтожны и зависимы от элементарных вещей. Меня приводит в бешенство, что я так же слаб, как и любой другой человек, когда дело касается естественных потребностей в чистом воздухе, питьевой воде и пище.
Глядя на зелень вокруг, я ловлю себя на ощущениях сродни тем, что испытываю, когда нахожусь на пике адреналина или же лишаю кого-то жизни. Деревья раскачиваются в абсолютном синхроне, словно следуя команде ветра. Это похоже на то, как толпа фанатов на концертах двигается в такт музыке, подобно стаду баранов, боготворя кого-то, кто ничем не отличается от них самих, лишь потому, что этот кто-то кричит в микрофон или играет на гитаре.
Если кого-то и стоит боготворить, то это меня. Я никогда не был частью стада и не следовал тому, что считается правильным в обществе. Нарушал правила, целенаправленно и продуманно манипулировал жизнями людей, делая это с легкостью и без сожаления. Природа сделала меня таким, а все кто сомневаются в этом — попросту муравьи, завидующие тому, что им недоступно. Доктора, позволившие мне покинуть эти стены, настолько жалки и самоуверенны, что им легче поверить в то, что они смогли вылечить меня, чем признать факт моего превосходства над ними и мое бесспорное мастерство манипулирования. Ни больница, ни психушка, ни даже тюрьма не способны исправить меня, но они отказались признавать это и поэтому попали в мою ловушку. Я позволил им поверить, что смог измениться. Черт. Запрокинув голову и устремив глаза в небо, ощущаю как меня переполняет презрение к другим. И это я еще даже не вышел за ворота.
Мое восприятие обострено до предела, и я каждой клеточкой реагирую на происходящее вокруг. Шелест деревьев, шорох травы, ветер, который дует в направлении ворот. Все вокруг словно шепчет о моем появлении. Как будто весь мир предчувствует наступление ночи, которую не в состоянии осветить никакие звезды. Приход кромешной тьмы, являющей собой Ад.
Холод, исходящей из глубины моего нутра, замораживает воздух вокруг меня, прежде чем распространиться повсеместно, деформируя и искажая все, чем дышит этот мир, оповещая о моем возвращении.
Да. Я вернулся.
Вдоволь потешив собственное эго, я вновь нацепил на себя маску благонадежности, которой пользовался, чтобы выбраться отсюда, улыбаясь людям, наблюдавшим за мной. Теперь я свободен. Свободен от ярлыка безумца. После стольких лишений я волен снова жить так, как мне хочется. По большому счету, они лишь убедили сами себя в том, что изменили меня, в действительности выпуская хищника обратно к своей добыче.
— Просто научись принимать людей, Райан, — дал мне наставление мой доктор.
В том и проблема. Я сделал это. Все люди слабы, и я не исключение. Мы рабы своих потребностей, своих желаний, своего голода... и сейчас я чертовски голоден.
Глава 5
А болен ли?
Райан
Восемнадцать лет моя сущность томилась в заточении, и вот долгожданная свобода. Некоторые отсиживают куда большие сроки, за менее тяжкие преступления, но я же был болен, сломлен. Как бы не так! Я ни черта не болен и уж тем более не сломлен. Я — бездушен. С рождения у меня ничего не теплится внутри, никаких отголосков души. Но они свято верят, что сумели докопаться до самой сути, и я готов подыграть им в этом.
Мне откровенно повезло, что медперсонал с легкостью повелся на мою игру. Одна из медсестер потекла от меня, позволив драть ее во все щели до потери сознания. Похотливые сучки души не чают в мужиках моего типажа, тем более если все это еще и приправлено историей о травматичном детстве, в которую они свято верят. Медработница Мелисса, которая дежурила по ночам, за время моего заключения стала попросту зависимой от моего члена, стоило ей лишь раз получить к нему доступ. Я стал объектом ее вожделения, как только нарисовался в этих стенах, и время лишь укрепляло это желание. Чем больше строил из себя жертву трагичных обстоятельств, скрывая под ней истинную сущность бездушного убийцы, тем прочнее она запутывалась в моих кровавых сетях. Мне играло на руку еще и то, что ее муж крутил шашни со своей секретаршей, отчего Мелисса все больше ощущала себя уродливой, списанной со счетов бабой. Так что хватило парочки комплиментов и заигрывающих шлепков по заднице, чтобы полностью сломить ее бдительность. Потребность чувствовать себя желанной оказалась сильнее ее. Мелисса отвечала за прием лекарств пациентами и настолько доверяла мне, что не считала нужным контролировать, глотаю ли я их. Проглотить очередную порцию моей спермы было для нее куда важнее наблюдения за моим режимом.