Всё. Это был тяжёлый день. Ложусь спать. Завтра буду ломать голову над новой задачей.
Ло 10
— Путь Искупления — не единственный Путь, ведущий на Истину, — вновь понизил голос напустивший на лицо наигранную таинственность Дункан. — И я сейчас не про тех дураков, что сбегают со службы. Жизнь отступника — это жизнь вечно трясущейся крысы. И зачастую она коротка. В эту сторону даже не думай.
Немного отстав от других бездушных, мы с моим недавним противником по поединку шли плечо к плечу в обход здания нашей казармы, ко входу в неё. К моей радости, только что закончивший одно представление Дункан решил тут же поучаствовать в другом и с нескрываемым удовольствием сходу принялся посвящать новичка в тайны местного мироздания. Я спасён! По азартному нетерпению на лице болтуна сразу ясно, что он в полной мере утолит мой информационный голод. Скоро я буду знать про Ойкумену всё, что известно про Пояс Жизни моим новым товарищам по отряду.
— И мыслей не было, — поспешил возмутиться я. — Род Фертонгенов испокон веков служит людям, чтя заветы Создателя. Мы с отцом всегда помогали Храму Единого нести Свет в людские сердца.
— Вот! — поднял палец Дункан. — Храм ты вовремя вспомнил. И Свет тоже. Здесь все на Свете помешаны. Вера настоящих людей куда крепче, чем наша. Без обид. Это я в целом про Землю. Впрочем, оно и понятно — у нас дома, в отличие от Ойкумены, бесы с йоками из Бездны не лезут. Тут хочешь не хочешь, а будешь превозносить Свет Создателя, когда только он и даёт всем защиту от нечисти.
— Паладины?
— Ну да, Воины Света, — кивнул Дункан. — Но я сейчас не про них. Орден Света — это не Храм и не Братство. Наши слуги Создателя здесь пошли ещё дальше. Только тссс, — приложил он палец к губам, — Всё, что дальше скажу — неофициальная версия. По официальной они — избранные самим Единым Хранители Равновесия, которые в Истинном Мире следят за порядком. Ага, как же. Небось, сами себя и избрали.
В этот момент мы подошли к ведущим в казарму бездушных дверям, что немного расстроило Дункана.
— Ладно, — разочарованно скривился Тёмный, — продолжим потом. Жуль такие речи не любит. Ему за них прилетит. Напомнишь потом — доскажу, о чём начал. Пойдём с мужиками нормально знакомиться.
Не страшно. Приоткрытая Дунканом тема ещё успеет раскрыться. По его лицу видно, что напоминать ему ничего не придётся. При первой же возможности болтун с радостью продолжит удивлять новичка — ему это нравится. Подозреваю, что он ещё молод. Душой так уж точно.
«Болтальня», куда привёл всех Броден, представляла собой большую светлую комнату с мягкими креслами и диванами, по которым все тут же расселись.
— Ну рассказывай, как ты такой молодой, на шестнадцатом году жизни уже смог по Пути аж на Ойкумену взобраться? — опередив собиравшегося что-то было сказать капитана бездушных начал занявший место рядом со мной Дункан.
Без проблем. Чуть другими словами я сначала повторил всё, поведанное раньше Бродену, а потом и, подбросив фальшивых подробностей, полноценно и увлекательно раскрыл тему вопроса, на ходу придумывая короткую, но очень бурную жизнь несуществующего юного принца. Это было несложно. При необходимости смогу запросто воспроизвести эту вымышленную историю заново. На вранье меня поймать не получится.
Слушателям понравилось. Как пришёлся им по душе и придуманный мной образ серьёзного не по годам мальчишки, чью роль я здесь буду играть. В этом плане моя цель достигнута — я добился их доверия и уважения. Следующие два с лишним часа уже я слушал не слишком мне интересные истории своих новых товарищей. В отряде Бродена все предельно открыты. Здесь не принято что-то держать друг от друга в секрете. К ужину, на который мы дружно переместились в трапезную, я уже знал про этих людей всё, что нужно.
Из особо полезного: имена, полный список имеющихся у Тёмных даров и примерные сроки пребывания каждого из бездушных в Истинном Мире. Настоящих старожилов тут нет. Даже наш командир прибыл с Воды на Ойкумену меньше двух столетий назад, что наводит на определённые мысли. Дункан же, как я и подозревал, оказался самым младшим из всех. Ему всего сорок семь, из которых на Ойкумене он провёл лишь четыре года. Очевидно, что «лучший мечник Хельма» сам себя и записал в таковые. Я не верю, что в целом полисе не нашлось никого, кто побил бы юнца, покинувшего свой лоскут, как и пояс, всего в тридцать с небольшим хвостиком лет.