— Я… —замялся Горро. — Просто, ты не думала, что это опасно. Ты же знаешь не хуже меня про эфреметов. Лина умолкла и, обхватив колени, вытащила ноги из воды.
— Не знаю. Я никогда не желала и не стремлюсь причинить кому-либо вред. Не могу сказать, что приношу людям несчастье. Напротив, я даже убежала, чтобы моя семья не пострадала из-за меня. А теперь страдаю я. Разве можно сказать, что я приношу несчастье? С самого рождения мою судьбу уже предначертали.
Для Горро она была словно посланник из другого мира. И, по сути, так оно и было. Он никогда не забудет, как они познакомились. Невольно его взгляд упал на левую ладонь, где между большим и указательным пальцами красовался шрам от её укуса. Он улыбнулся своим мыслям.
— Чего там ухмыляешься? —спросила Лина.
— Откуда им знать, что правильно, а что нет? Ты ведь вылечила мне руку, помнишь? Может быть, ты сможешь повторить? — Горро подумал, что если она способна исцелять, то, вероятно, может и наносить вред. Но он решил не говорить об этом и лишь неловко улыбнулся.
— Что опять? —подняла брось девочка.
— Да вот думаю, что и тебя надо покусать! — с этими словами он набросился на Лину и успел лишь схватить воздух: она ускользнула, как кошка.
Пока Горро искал её взглядом, она набросилась на него и повалила на землю. Мальчик оказался сильнее и, удерживая Лину за локти, навис над ней, сидя на её талии. Он посмотрел на её влажные губы и почувствовал, как в нём просыпается желание…
Горро внимательно вглядывался в её глаза, пытаясь понять, испытывает ли она те же чувства. Однако, не получив никакого ответа, он поднялся и сел на траву.
«Не сейчас. Позже. Когда-нибудь я обязательно поцелую её и попрошу руки. Я построю для нас огромный и прекрасный дом», — думал он.
А вслух лишь сказал:
— Осенью я поеду к дяде работать в кузнице. Отец скоро должен вернется с ответом. Буду настоящим подмастерьем. А если нет… — и он замялся.
— Ну? Говори раз начал.
— Я всегда мечтал стать Хроном. Может быть, Дарон Богот согласится взять меня к себе. На службу. И тогда я всем расскажу, что не все эфреметы плохие. Не все злые. И тебя больше не будут преследовать. Ты будешь свободна!
«Я заработаю много золота. Обязательно. Буду работать до упаду сил, но я обеспечу нам хорошую жизнь. У нас будет настоящая посуда, свой скот. Лошади. Может даже дети…»
Это решение, было сделано давно. Он представлял, как будет изготавливать произведения искусство, как его мечами и топорами будут пользоваться дворяне, может даже графы? Кузнец Горро! Или Хрон Горро.
Горро хотел дочку. Назовет её, в честь мамы. А сына — в честь отца. Если будет третий сын, то в честь дедушки-Боренгур.
Лина ничего не ответила.
Глава 8
Выбор
Оные эфреметы были людьми жалкими и от мира нежеланными. По большей части умалишенными и воображающими вещи несуществующие в честном мире. Все наказания были не просто справедливыми, а очищающими и тело, и дух бедняг. Всяко знал, что когда оные найдутся рядом, то и брат супротив брата пойдёт, у жен кровь хлынет, а молоко скиснет. Не место им на нашей земле, и ходить им по нему не надо.
Одно у них спасение — Фрит.
Все во имя их, и всех оных, блага. Отец Явэ.
Следующую неделю всю деревню охватила помешанность на поиске всего, что могло быть неугодно Рас’Заку. Над входом в дом следовало повесить перо ворона как знак благополучия и оберега. Каждый должен был отрезать клок волос, сплести с волосами родственников и похоронить в своей земле. Хроны всё больше распространяли свой свет, и вскоре каждая семья, каждый ребенок не знал никого, кроме Рас’Зака — своего спасителя и защитника.
Горро стоял в уютной комнате, в которой был всего один стол. За ним сидел немолодой мужчина с густой щетиной и редкими седыми волосами. На нём была дорогая белая котта, а на груди красовался вышитый пурпуром символ Хронов.
Рядом с ним стоял молодой солдат с мечом на кожаном поясе. Его котта была пурпурной с белой нашивкой.
Горро сразу узнал человека, сидящего за столом. Это был Богот. На его крючковатом носу покоились очки — обрезанные полукруги в серебряной оправе. Хрон просматривал бумагу за бумагой, забавно морщась.
Мальчик не любил ждать и устал стоять. Однако ему не хватало смелости или глупости, чтобы заговорить первым. Особенно когда речь шла о дароне Боготе, который в небольшой комнате казался медведем в берлоге.
— А ты терпелив, — сказал Богот, не поднимая глаз с бумаг. Перекинул еще одну бумагу из стопки. Взял перо и на пятом листе что-то написал. Долго смотрел на свое письмо, погладил бороду, затем убрал. Следующий порвал на куски. Кажется, это продолжалось вечность, и у Горро затекли ноги.