Богот взял себя в руки и медленно произнёс:
— Эхот. За мальчишкой. Сейчас же — холодно произнес он, тоном указывая, что лишние вопросы тут не нужны. — И скажи кому-нибудь, что нужно привести его друга. Как его там… э… Удо. Как там его?
— Индория.
— Угу.
Когда Эхот закрыл за собой дверь, Богот с облегчением откинулся на стуле, который заскрипел под его весом. Он начал осторожно двигать правым плечом, которое периодически ныло после войны. На его щит с силой обрушился удар секиры, и теперь он мог даже предсказывать погоду по боли в плече.
Богот нежно помассировал пострадавший сустав второй рукой, вспоминая события прошлого. Теперь, когда одна его рука стала слабее, можно сказать, что он действительно превратился в крылатого воина…
«М-да, везде можно найти долю юмора и огромную кучу дерьмовой иронии».
Ему пришло красное письмо, а это значило, что после завершение службы в деревне Дайвич, он может стать Красным Клювов Рас’зака.
Тут постучались и в комнату зашел юноша.
— Да, дарон. Вы меня звали? — тут же сказал Удо, упав на колено.
— Вставай, мой мальчик. Тебе не надо вставать на колено — Богот отогнал мысли о прошлом, вернувшись в свою реальность и снял очки.
— Ты был прав. Твой друг, возможно, действительно околдован.
Глаза мальчика выдали, нет, не удивление. Это были недоумение и отчасти злость. Чувство праведности и решимости.
— О, даа… — сказал грустным голосом Богот, но внутри наслаждался как озарение приходило к новобранцам — из этого юнца выйдет отличный и послушный Хрон.
— Мы вместе выясним, что здесь творится. Помнишь, что я говорил? Вся деревня в опасности, и ты, именно ты всех спасешь. Посмотри сюда, — Богот указал направо. На табурете лежала новая, чистая одежда служителя Хронов, — Это для тебя, Удо.
Удо был счастлив: он очистит этот мир, сделает его лучше. Будет помогать всем, кому сможет. Простой деревенский мальчик станет одним из Святых.
— Завтра ты произнесёшь нашу клятву. Завтра ты пойдешь с нами, ты пойдешь со мной. И будешь прилежным учеником. Добродетелям. С сегодняшнего дня ты, не Удо из деревни Галия. Ты Индория Гарлийский! Да Светит Истина! Коготь Рас’зака.
— Буду, клянусь! Да Светит Истина! —с чувством ответил Индория Гарлийский.
— Когда-нибудь, ты, за верную службе, станешь Крылом Рас’зака.
Удо думал, что сейчас лопнет от чувство гордости.
Горро вышел за дверь, не зная, как поступить. Если он побежит к Лине, это, вероятно, привлечёт внимание. А что, если за ним следят? Но её же нужно предупредить!
Он шёл, и его глаза бегали по сторонам, отчаянно ища то ли помощь, то ли опасность. Не заметив преграды, Горро споткнулся о что-то маленькое и мягкое. Кто-то «ойкнул». Это была Элодия.
— Ох! Простите! — сказала она тоненьким голосом. Горро поднялся и присел на земле. Над ней совсем чуть-чуть возвышалась она, её голубые глаза излучали вину и беспокойство. Элодия протянула свою маленькую ручку, чтобы помочь ему встать. Горро принял её руку, но, конечно же, не дал девочке приложить силы.
— Простите… Я вас не заметила…
— Да, перестань. Я не настолько старше тебя. И спасибо, что помогла встать. Бывай.
«Он меня поблагодарил», — подумала Элодия, — «Меня ещё никто не благодарил», — она покраснела, как помидор.
— Подожди! — она побежала за Горро и схватила того за рукав одежды.
— Хм…
Элодия стояла и хлопала глазами. Она сама не поняла, почему побежала к нему. Просто… захотела побыть с ним ещё. С ним она чувствовала себя не так, как с другими. Она не могла это объяснить и поэтому просто стояла, и смотрела на него, в его зеленые и добрые глаза. Потом крепко-крепко обняла. Из всей деревни, только Горро относился к ней как к равному, пока все считали её элодией.
Горро был изумлён. Он расставил руки и не знал, как быть. Она не отпускала и, казалось, плакала. Горро погладил маленькое существо по голове, а второй рукой — по спине. Она начала плакать навзрыд. А мальчик не знал, как может ей помочь, но и понимал, что говорить ничего не надо. Надо просто побыть сейчас здесь, в её объятиях. Или она должна быть сейчас в его объятиях. Горро почувствовал, что среди всего: страха, Хронов, семьи, хаоса эта девочка как будто оказалась единственным, что было настоящим. Единственным, что этот мир ещё не испортил. Это чувство продлилось лишь мгновение, но его он запомнит на всю жизнь. Она сама отошла от него и что-то себе сказала под нос.
— Эй… — произнёс Горро более мягким голосом, спустившись на колено, — всё хорошо. Всё же хорошо? — Угу.
— И будет хорошо, да? — улыбнувшись, сказал Горро.