От удивления он разжал пальцы, и палаш упал в грязь. Прерывистые слова звучали в его сознании, наполняя его тревогой. Этот голос внушал страх не угрозами, не гневом или агрессивностью. Он пугал своим бесстрастием и невозмутимостью. Словно кипящая смола, он проникал во все уголки разума, вызывая жар и агонию. Но при этом смоле нет дела до тех, кто испытывает ее обжигающие прикосновения.
«Женщина с соломенными волосами… Лоис. Хевермин. Где она?» — словно эхо в храме, прозвучало у него в голове. Каждое слово звучало как удар молота по наковальне. «Этот голос… Магна… Моё тело не слушается! Сколько в нём мощи и бесчувственности…» — Хирихат не мог контролировать свои голосовые связки, да и не знал, что такое головые связки.
«Я слышу тебя… Я вижу тебя. Мне нужен тот, кто знает. Позови его, и я никого не трону», — снова раздался голос посланника.
Хирихат попятился, пока не ударился спиной о столб. Чтобы не упасть, он схватился за телегу, откуда посыпались железные маски для эфреметов, жалобно прозвенев в тишине. Солдаты вздрогнули, некоторые вскрикнули от страха и неуверенно попятились.
Посланник сузил глаза, его посох начал пульсировать сильнее, быстрее и ярче. Необычное орудие начало меняться в размерах: верхушка стала сужаться и удлиняться, пока не превратилась в острие копья. Повернув руку в кисти, посланник схватил своё смертоносное оружие, развернулся на месте и бросил его в стоящего рядом с Хирихатом солдата по имени Шапд. Копье проткнуло его насквозь, отбросив на добрых три метра. Острие вонзилось в землю, а Шапд завис в воздухе с неизлечимой раной в груди, которая обещала лишь смерть. Его белая туника потемнела, а Шапд, который недавно смеялся над Хирихатом и его трусостью, стал вопить, как ребёнок. Он испуганно тряс руками, не решаясь прикоснуться к странному орудию, торчащему из его тела. Шапд в ужасе кричал, не понимая, что делать с осознанием скорой кончины и собственной беспомощностью. Мысль о безысходности своего положения внушала неописуемый ужас.
Хирихат, глядя в испуганные глаза своего сослуживца, ощутил первобытный страх — страх перед хищником, который может разорвать тебя на части. Страх, перед которым ты бессилен. Шаг за шагом он отступал, ускоряя шаг, пока не перешёл на бег. Всё вокруг казалось ему суженным, а знакомый двор, служивший ему домом, теперь воспринимался совершенно иначе. Небезопасным, чуждым и нелогичным.
— Трусы! К оружию! Нас больше! Все вместе! Во славу Рас’зака! — крикнул старый бородатый солдат и ринулся на Посланника из Mada. Маниус не мог пошевелиться. Он мог только наблюдать, как копье в руках Посланника превратилось в топор, а на конце рукояти появился изогнутый и, казалось, бесконечно острый кинжал.
Посланник был сосредоточен, спокоен и смертоносен. За всё это время он не издал ни звука. Он начал рубить и уничтожать солдата за солдатом. Его удары, казалось, не замечали преград в виде доспехов, костей и плоти.
Маниус увидел, как этого нелюдя ранили! Но Посланник оставался непоколебим и не отступил ни на шаг, сколько бы людей ни пытались его одолеть. Они шли на верную смерть.
Маниус никогда бы не поверил, если бы не стал свидетелем того, как кто-то способен двигаться с такой скоростью. И это оружие… Он готов был поклясться, что оно меняло свою форму и вид. И это происходило в мгновение ока, отчего солдаты терялись и не знали, как защититься.
Ожидая удара топора, они рассчитывали на длину рукояти и уворачивались. Но древко удлинялось, и то, что, казалось, не могло достичь их, уже вонзалось в плоть, дробя кости. Поднимая щит, чтобы парировать удар, они видели, как зелёный меч превращается в палицу и разбивает череп на куски. Непредсказуемые движения и удары вводили в смятение, нарушая координацию и ориентацию в пространстве.
«Не может человек обладать такой силой. Только демон… Демон в человеческом теле. Теперь я понимаю, что необходимо истребить всех эфреметов! Всех до единого».
Одним махом посланник отрубил голову. Удар был настолько сильным, что она отлетела и разбилась о стену, которая находилась дальше, чем мог бы увидеть глаз. После пятого трупа Маниус заметил, как трое, трясясь и дрожа, убежали за спину посланника и бросились в ночной лес через сломанные ворота.
Ещё один солдат, издав крик отчаяния, ринулся на врага, занеся меч над головой. Посланник, выжидая до последнего момента, сделал шаг вперёд и с силой ударил стражника лицом в нос, прервав его дыхание и лишив возможности питаться. Хотя смертник ещё долго хрипел, захлебываясь собственной кровью, его жизнь была окончена.
Когда в живых не осталось никого, кто мог бы держать оружие, посланник обратил свой взгляд на Маниуса. Даже по горбу старика пробежали мурашки страха. Нелюдь приблизился и навис над бледным, дрожащим в грязи стариком. Тот закрыл глаза, ожидая удара.