Горро попытался произнести хоть слово, но его горло невыносимо болело, а губы онемели настолько, что он их совсем не чувствовал. Изо рта потекли слюни, падая на пол.
«Что это за странный пол?» — подумал он.
Мальчик лежал на деревянных, плохо обработанных досках, которые неприятно скрипели под его телом. Вся эта конструкция куда-то медленно двигалась, издавая звуки стука лошадиных копыт и скрипа колес телеги.
Чем больше Горро осматривал и слышал свое окружение, тем сильнее сжималось его сердце, скованное тревогой, страхом и безысходностью. Он хотел только одного — чтобы этот кошмар закончился. Чтобы он проснулся у себя в кровати и почувствовал запах маминого супа. Но агония продолжалась. Ощущение неизменности судьбы и невозвратимости случившегося угнетало его мысли, и с каждой новой крупицей воспоминания его моральное состояние лишь ухудшалось.
Пытаясь убежать от своих мыслей, мальчик попытался что-то сделать. Он хотел приподняться, но когда медленно и осторожно начал двигать к себе руки, раздался звон металла — железных цепей, которые приковали его локти к телеге…
— Кажись зенки раззявил?
«Кто это сказал?»
Звук доносился откуда-то справа. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.
Удар. Смятение. Лучше не шевелиться. Не издавать ни звука. Замереть, как делает испуганное животное, когда другого выходя нет. Во рту появился привкус крови, но Горро всё ещё ощущал, как тело содрогается от холодного ветра. Он чувствовал деревянные доски под собой, пока его сознание не разбилось на миллион осколков. На вопросы о том, кто он, где находится и что происходит, он не мог дать ответ, потому что не мог понять их суть. А возможно, даже сформулировать их.
Горро видел странные сны, которые сильно искажали его восприятие реальности. В этих снах он то уменьшался до размеров окружающих предметов, то его голова казалась невероятно огромной по сравнению с телом. А иногда становился великаном, заполняя всю комнату.
Словно находился между сном и явью, не осознавая, где заканчивается одно и начинается другое. В животе ощущалась сильная боль, а по голове словно стучали молотом. Особенно его удивляло, что болит лицо, зубы, чего раньше никогда не было. Боль также пронзала плечи и локти, а кисти рук он совсем не чувствовал.
Внезапно резкий звук металла вырвал его из этого состояния, и мир вокруг начал обретать краски. Первое, что он почувствовал, был запах старых досок и мочи. В скулу словно впивалась иголка или камешек. Открыть глаза оказалось настоящим испытанием: веки слиплись, а яркий свет ослеплял.
Горро с трудом поднялся и попытался протереть глаза, но его пальцы не слушались. Первое, на что он обратил внимание, были его руки: они были полностью перебинтованы, а кисти так сильно замотаны, что он не мог ими пошевелить. Пальцы были собраны в кулак, а ладони были похожи на большие ложки.
Внезапно его отвлекло ржание лошади, а затем резкий скачок. Он рухнул на пол и только сейчас понял, что находится в клетке. Горро хотел вскрикнуть, но не смог. Его рот и нос закрывала тряпка.
Сердце охватил ужас, и он застыл… Нет, это была не паника, не страх, это было похоже на то, как если бы погас свет свечи, освещающей мозг, и он ослеп…
Горро закрыл глаза и начал слушать своё сердце, как оно бьётся. Он начал чувствовать свои лёгкие, ощущать, как они работают. Возможно, он хотел просто убедиться, что он жив и всё это происходит на самом деле.
«Что произошло?» — спросил он себя.
Он начал восстанавливать в памяти события, но они были неясными, расплывчатыми. Единственное, что он знал наверняка, это то, что произошло что-то страшное, что не даёт ему покоя, от чего его душа колышется как масло на раскалённой сковороде. Отчего он может находиться в таком состоянии? Или правильнее спросить, от кого?
Лина… Папа… Богот…
Горро стало не хватать воздуха, что же произошло? Последнее, что он помнит, — это как лежал на земле: пахло пеплом, горелым мясом и ещё противным запахом сгоревших волос. Перед ним стоял отец, да именно. Горро хотел позвать отца, но не мог открыть рот, произнести хоть звук. С отцом кто-то стоял… Хроны…
«Это не мой сын. Это сын плотника…»
Эти слова зазвучали в его голове, словно колокольное эхо в храмах.
«Папа не стал меня спасать, он… он отказался от меня. Что же я такого натворил?» — спрашивал себя Горро.
«А Лина? Где она? Что с ней случилось? Элодия… Огонь… Пожар, нет, костёр… Богот…».
Перед тем как нахлынули воспоминания, перед его глазами возникло лицо маленькой Элодии. Она сидела на костре и плакала. Горро почувствовал, как она тянется к нему, ожидая спасения. В его сознании возник образ на красном фоне — женское лицо, и он потерял сознание.