Лоис решила остановиться на среднем, но максимально возможном варианте. Она перемотает бинты и сделает ещё одну партию лекарства на запас. Одновременно она будет давать мальчику по ложке неконцентрированного раствора внутрь смешивая с водой. Из одного листочка получилось примерно двенадцать порций.
Лоис записывала всю информацию, которая могла пригодиться ей в будущем, потому что отдавала себе отчет, что мальчик в любом случае не выживет. Да и все же, это эфремет.
Глава 15
Древо Смерти
Время примерно 11(одиннадцать). Утро.
Все повязки пропитаны Сиртэ.
После часа, без изменений. 3 (три) часа после повязок с Сиртэ.
Первая ложка Сиртэ.
Мгновенная реакция.
Пациент дёргается, резкие импульсы и сокращение всех мышц тела. Подергивание и резкие выдохи. Потоотделение и вскрики. Зелёная пена из орта.
Продолжительность эффекта: 10 часов.
На 11-ый (одиннадцатый) Пациент успокоился.
Дыхание и сердцебиение выровнялось.
Хевермин оставила перо и глубоко вздохнула.
Это были очень страшные десять часов в её жизни. На письме все выглядит так легко и безопасно. А в жизни…
Каждые десять минут думала, что он вот-вот умрет с пеной из орта.
12 часов 30 минут ночи. 13 (тринадцать) часов спустя, после первого приёма внутрь.
Цвет кожи улучшился.
Стал активнее двигать пальцами и челюстью.
Первые вменяемые слова.
Возможно, Сиртэ так же излечило и горло, и голос- вые связки.
19 часов вечера.
Начался жуткий мокрый кашель.
Тошноты не было. Я посчитала это хорошим знаком.
Организм принимает лекарство (хотя считаю пока рано назвать экстракт лекарством).
21: 30 (двадцать один тридцать, 22(двадцать два) часа спустя после первого приема решила добавить ещё одну ложку.
Горячка пока не проходит. Резкие сокращение всех мышц тела, конвульсии, доходит до само ранения.
Больной провёл в горячке ещё три дня и три ночи. Хевермин не могла его кормить, потому что он всё время был без сознания. Даже рефлексы отказывались работать. Единственное, что удавалось сделать, — это давать ему воду маленькими ложками, буквально по каплям, чтобы он глотал её вместе со слюной. Из-за ран, многое вытекало через щеки.
На четвёртый день юноша начал дрожать, его сознание помутилось, и он стал говорить бессвязно. Но Лоис была рада: возможно, Сиртэ действительно помогала. Это было лучше, чем видеть его безжизненное тело, едва дышащее. Возможно, к нему возвращались силы, но Хевермин каждый раз напоминала себе, что надежды могут не оправдаться, а чувство бессилия и разочарования останутся.
Хевермин ежедневно меняла повязки на лице мальчика. Особенно сложно было накладывать повязку на его лицо. У раненного полностью отсутствовали губы и часть носа, а зубы торчали, как у скелета. Кожа вокруг рта была обожжена, а на щеках местами отсутствовала, обнажая мышцы лица.
Хевермин надеялась, что через такие открытые раны не проникнет инфекция. Она сделала всё возможное и теперь оставалось только полагаться на силу организма этого маленького человека. Куски металла или так и остались в костях.
С каждым днём, когда она накладывала очередную повязку, Лоис задавалась вопросом: зачем она всё это делает? Утром, когда она открыла дверь в амбар, уставшая и невыспавшаяся, она обратила внимание, что открыла его с надеждой, что мальчик уже не дышит и останется лишь его отнести в лес. Она не могла назвать мальчика приятным. Нужным. Чем руководствует ею бороться за его жизнь? Чувство долга? Доброта? Чувство вины? Чем больше мальчика трясло, тем больше чаша весов склонялась к тому, что надо прекратить мучение мальчика. И как-то раз, когда она закончила и перевернула мальчика на бок, он открыл зеленые глаза…
Хевермин никогда не забудет этот взгляд. Он напугал её не потому, что был злым, безумным или неестественным. Взгляд поразил её своим смирением, осознанием неизбежности судьбы. Больной знал, что не в силах сопротивляться, его судьба в руках другого. В его глазах не было страха, но, возможно, даже мольба…
Этого хватило, чтобы Лоис больше не думала о его смерти. Никогда раньше она не видела такого в глазах человека. Тем более мальчика Тем более такого уродливого. Нет, не уродливого. А Изорванного.
Со временем она наловчилось с повязками на лице, ведь несмотря на увечья носа, необходимо было оставлять ему пространства для дыхания. На пятый день горячка и конвульсии отошли. Больной начал реагировать на перевязки, легкими резкими вдохами и выдохами. Моментами она смотрела как вздрагивают его веки и ждала что он вот-вот снова откроет глаза. Но это стало возможным лишь на седьмой день.