Горро решил подойти ближе.
Юноша стоял перед ним совсем близко и рассматривал глубокие трещины, которые проходили по всему стволу. Подул лёгкий ветерок, и все деревья зашевелились, издавая приятное пение голосами листьев, веток и крепкого скрипучего ствола. Но это дерево даже не шелохнулось, не издав ни звука. Казалось, ему было безразлично всё, что происходит вокруг. Оно молчало.
Горро постоял ещё немного и отправился в лес…
Глава 16
Живее всех живых
Найти подходящее дерево для рубки не составило труда. Однако, когда Горро взял в руки топор, он понял, что переоценил свои силы. Чем сильнее он пытался сжать топор, тем больнее становилось.
Он осознал, что попытка ударить топором по стволу дерева была бы бессмысленной. Но, несмотря на это, все же попытался и громко ахнул. На дереве осталась лишь небольшая царапина, а Горро почувствовал боль, словно все его пальцы и кисть сломались.
Уронив топор, он упал на колени, прижал руки к груди и стал ждать, пока боль утихнет…
Как жить с такими увечьями? Пальцы с трудом держали ложку, как срубить дерево? Обмотанная вокруг плеча верёвка давила, и он раздражённо скинул её и прислонился к дереву.
Чтобы успокоиться, Горро начал прислушиваться к своему дыханию и биению сердца.
«Я жив, всё позади, и, казалось, даже в безопасности.»
Горро окинул взглядом деревья, и прислушался к звукам, доносящимся из леса. Лес уже начинал пробуждаться: лесные птицы щебетали, где-то вдалеке кукушка отсчитывала время, а ветер шелестел стволами и ветвями. Мальчик посмотрел на топор и верёвку, которая лежала на древке топора, словно змея. С такими руками будет тяжело тащить бревно, поэтому решил привязать к себе и просто тащить за собой, перекинув через плечо. И пока он завязывал узел на древке топора, у него возникла идея.
Воодушевившись, отчасти потому, что наконец-то сможет дать выход своей злости, отчасти потому, что наконец-то достигнет своей цели, Горро привязал второй конец верёвки к своему запястью и приступил к задуманному.
Сделав глубокий вдох, замахнулся и снова вскрикнул от боли. Топор выскочил из узла и умчался куда-то в лес. Горро ничего не оставалось, как собрать все разбросанные вещи и признать поражение. К сожалению, вся его добыча оказалась лишь собранные ветки и небольшие дрова, которые было бы стыдно назвать «хворостом».
Хевермин сидела на крыльце и, глядя на лес, наслаждалась пением птиц. Её мысли были заняты мальчиком, и она не могла понять, зачем ему топор, особенно учитывая его состояние.
Лоис сделала глубокий вдох, потому что каждый раз, когда она погружалась в свои мысли и усердно искала ответ, она словно задерживала дыхание. Как только она успокоилась, то открыла глаза и увидела, как кто-то выходит из леса, волоча за собой что-то.
«Это мальчик?» — задалась вопросом Хевермин.
И да, это действительно был маленький человек. Когда он подошёл ближе, её внимательный взгляд сразу заметил, как сильно глупец искалечил себя, по-видимому, орудуя топором. Повязки кровоточили, а на кончиках пальцев уже насквозь пропитались. Мальчик явно ослаб и потратил много сил на… чтобы собрать хворост? Для неё⁇
Юнец все шел, тяжело шагая. На дровах остались многочисленные пятна уже засохшей крови о рук.
Хевермин не подавала виду, спокойно поднялась с места и сказала:
— Это не разумно с твоей стороны, рисковать настолько своими конечностями ради парочки маленьких дров. Прости, но сложно скрыть слово глупость под «не разумно».
Стоит отметить, что хотя дрова были не слишком толстыми и не совсем ровными, а некоторые из них, возможно, были и не пригодны для использования, мальчик явно приложил усилия. Он остановился, не поднимая головы, и даже не взглянул на Хевермин. Затем понёс собранный хворост под навес, где уже лежали остальные остатки дров. Хевермин не стала ничего говорить и вернулась в дом.
«Неблагодарная», — думал Горро. Он был в гневе. Злился на себя за то, что не смог помочь. Его слабость и раны, которые так мешали и болели, только усиливали его раздражение.
Он злился на эту высокомерную бесчувственную женщину, которая вместо благодарности лишь упрекнула его в глупости. Её красота, её бирюзово-белое платье, такое чистое, гармоничное и прекрасное, лишь усиливали его чувство неуместности. Ненужности. Он ощущал себя словно грязь на новых и чистых сапогах или черная муха, вкусно пахнущем сливочном супе.
«Теперь я— Элодия. Может это наказание, за то, что я не смог спасти её?», — подумал Горро.
Он не вписывался в её прекрасный мир, в её образ, в её красивую одежду, в её красивое лицо, в её стройную фигуру и выразительные голубые глаза. Горро взглянул на свои изувеченные руки. В своих мыслях он сравнивал себя с ней. Он видел себя в окровавленных бинтах, с искалеченными руками и пальцами, а её — стоящей возле прекрасного дома в лесу, где поют птицы и всё вокруг дышит жизнью.